Спички
Шрифт:
Олег стремглав вынесся на улицу. Отбежал подальше, сел на корточки, и долго, долго кашлял, плевался и ругался. Пламя вырывалось из окон их комнаты на первом этаже, потом из других окон, и вот уже загомонили откуда-то взявшиеся люди, оглушающе завыли сирены, зашуршали пенные струи. Олег сидел в прострации и смотрел на борьбу пены с огнем. Дышать стало легче, только приступы кашля периодически одолевали. Мутная голова отказывалась думать.
Наконец, какие-то закоулки сознания донесли до него, что случилось
Олег долго бродил по незнакомым улицам Питера. Солнце всходило нехотя, было зябко, и он время от времени начинал дрожать. Старинные дома, казалось, с укором взирали на него. А прохожие точно посмеивались над ним. Где-то бодро зазывали на экскурсии, где-то урчали поливочные машины, северная столица медленно выходила из дремы. Неведомыми путями он пришел к храму Спаса на Крови. Окунулся в церковь и помолился за Михалыча, как умел. Мысли пришли в порядок.
Ну что ж теперь делать? Как-нибудь выберусь. Нужно только каким-то образом дозвониться до жены и попросить, чтоб выслала деньги до востребования. Придет перевод, куплю билет, благо паспорт есть. Михалыч как в воду глядел, царство ему небесное.
Но город вскоре засиял под ярким солнцем и согрел своего гостя. Где-то у реки Мойки, стоя на набережной, Олег начал обшаривать карманы, чтобы собрать и пересчитать все оставшиеся деньги. Во внутреннем кармане ветровки нащупал замусоленную купюру, достал — оказалось, лишняя сотня. И вдруг, о, чудо! На брусчатку выпала спичка с желтой головкой. По всему телу пробежали мурашки — до самых пяток. Ура, спасен! Счастье ты ненаглядное, милая спичечка, как же ты затерялась? Видно, там еще, в Екатеринбурге? И боковина есть, чтобы тебя поджечь.
Радость поднималась из глубин и подступала к горлу. Хотелось поделиться с прохожими. Дрожащей рукой Олег подобрал спичку. Он знал уже, что в Питере есть дыра в Красноярск, на Заневском проспекте. Главное, не ошибиться в подсчете шагов.
Он вышел на Невский и скачущей походкой направился к остановке. Теперь город радовался вместе с ним, и, чудилось, не хотел прощаться. А впрочем, куда торопиться, подумалось ему? Еще не побывал в Казанском соборе, в Александро-Невской Лавре, по Кронштадту не прошвырнулся.
Воротить его перестало, напротив, засосало в желудке, намекая на пустоту. Он походил в поисках дешевой закусочной. Пока не напал на что-то подходящее. Студенческая забегаловка с вывеской
КУЛИНАРИЯ
Светлый маленький магазин продуктов и закуток с тремя столиками. За витриной стояла премиленькая буфетчица в белом колпаке и синем фартуке поверх блузки и улыбалась ротиком с пухлыми губками, а глаза у нее были черные, игривые. В витрине красовались пышные пирожные, аппетитные бутерброды, песочные котлеты. Олег заказал сосиску в тесте, салат Оливье, чай и булочку. Получив свой скромный обед, он повернулся к столам. Два столика занимали говорливые студенты: симпатичные девушки с точеными ножками в колготках, рослые парни с надписями на футболках. За третьим столиком сидел плотненький шатен лет сорока пяти с печальными глазами. Олег обреченно опустился на стул напротив шатена.
Тот подлил водки в пластиковый стаканчик, посмотрел на визави расплывчато и с грустью.
— Выпьешь со мной? — сиплым голосом спросил он.
Олег замялся. Конечно, оставался еще осадок от дыма и похмелья. Опять же сухость в горле. Но голод перебивал, да и с незнакомыми как-то не очень.
— Давай, выпей! Я же вижу, глаза мутные, болеешь наверно, — ободряюще сказал шатен. — Для аппетита.
— Ну если чуточку, — смирился Олег.
Шатен налил в другой стаканчик. Там похоже у него был сок, потому что когда Олег выпил, почувствовал в теплой водке цитрусовый привкус. Поморщился, кашлянул.
— От, молодец! Горе у меня, понимаешь?
Олег начал жевать и между делом слушать бедолагу. Тот раскраснелся.
— Мать умирает. По телефону сказали: максимум — один день остался. А живет она, знаешь, где? Во Владивостоке. Мне туда только на самолете успеть. А билет сколько стоит, в курсе? А, то-то же. В жизнь не собрать.
— Да, печально, — покивал Олег. Сосиска застряла в горле. Он сглотнул.
— Я ведь ее десять лет не видел. Сам-то питерский? (Олег помотал головой.) Ну вот, и меня сюда с молодости занесло. Сначала в Москве учился, в МГУ. Думал, большим человеком стану. Потом в Ленинград по распределению. Так и осел. А в последнее время звонил-то ей… Раз в полгода, может. Дурак я, дурак, — у шатена под глазом блеснула слеза. — Помню, в юности прилетаешь после сессии, а она мне: "сыночек, сыночек". Коньяк достанет, пирожков настряпает. А было как-то, нагрубил по телефону, так все простила, слова потом не сказала, как будто и не было ничего.
Олег, поддавшись единому порыву, вытащил карту из-за пазухи, раскрыл под удивленным взглядом шатена, нашел крестик с подписью Владивосток. Рука потянулась в карман рубашки за единственной спичкой.
Отдать или не отдать? Надо бы помочь, сами-то уж как-нибудь прорвемся. Где наша не пропадала.
Конец