Спиною к будущему
Шрифт:
Резвые движения вперед на карачках и притиснулась боком к стволу большого дерева.
Один из полицейских упал на живот и пополз в траве ближе к огневой, замер у пня. Третий - кинулся куда-то в сторону, желая, видимо, вообще обойти их с другого боку и подстраховать нас. Еще миг – и дико заорал:
– ЭТО - ПОЛИЦИЯ! ВСЕМ СДАТЬСЯ! ОРУЖИЕ НА ЗЕМЛЮ! ЛИЦОМ ВНИЗ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ!
Но вместо подчинения - тут же пуля полетела в его сторону, обреченно открывая второй фронт. Живо три ствола выпустили по подонкам ответ, победно осыпая осколками безжалостной смерти.
Заматерились,
Минус двое...
Пытаюсь и я не отставать. Одному – в руку, выбивая пистолет, а второму куда-то в область груди, но… судя по всему, не насмерть.
Еще немного - и вовсе скрылись за стеной.
Черт, теперь совсем ничего не видно.
Живо бросаюсь на карачки – и начинаю переползать, перебегать от дерева к дереву, пока затишье, с места на место, в сторону дома. Надо бы до Клёмина добраться. Вдруг, помощь нужна (если ранен). Но еще миг – и что-то аж дернуло, пнуло меня вбок, пронзительно уколов, до дикой боли тесанув в предплечье.
Ныряю вперед в траву, прижаться к дереву – и взгляд на руку.
Суки, попали же… Но хоть по касательной прошла, так только, верхние ткани задела. Зажать свободной рукой рану, в тщетной попытке сдержать непослушную кровь.
– Ты как?
– кричит мне полицейский, видимо, услышав мой крик.
– Норма!
– кривлюсь, едва слышно, сама себе под нос шепчу.
– Жить буду…
Сцепить от боли зубы, разворот, снова взгляд прикипел к происходящему, ведь вновь выстрелы – и больше нет времени и возможностей на сопливую жалость к себе.
Не знаю, сколько еще прошло, но, ... казалось, целая вечность.
Больше всего стала меня ужасать тишина со стороны дома.
Набрать побольше воздуха в легкие для смелости, и попытаться сызнова продолжить свой путь по ранее заданному курсу, однако, сильнее углубившись в лес.
И вдруг странный шум, и лишь спустя минуты стает понятно что это… и кто..
Через лес, местами беспардонно ломая кусты и молодые деревья, вкатился огромный грузовик. Тотчас повыскакивали из него и рассредоточились по территории бойцы.
– ПОЛИЦИЯ! ПРЕКРАТИТЬ ОГОНЬ! СТВОЛЫ НА ЗЕМЛЮ! ВСЕМ ЛЕЖАТЬ! ЛИЦОМ ВНИЗ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ!
Несколько преступников, видимо, все же ломанулись в чащу.
– СТОЯТЬ! СТРЕЛЯТЬ БУДУ!
Еще миг неповиновения, единичных выстрелов, - и автоматная очередь завершает, тотчас исполняет жуткий приговор.
Резко всё стихло.
За секунды летели уже и в мою сторону бойцы. Живо подчиняюсь, добровольно опускаясь на траву, бросив оружие, и нарочно медленно разведя руки в стороны (намереваясь, в конце концов, и вовсе сложить ладони на затылок)…
Проверить документы. Убедиться кто есть кто, отпустить смелых полицейских.
– Со мной она, - послышался где-то (сбоку) сверху голос Володи. Стремительные шаги, зашевелились, задергались вояки, пропуская того ко мне.
– Поднимите.
Поддаюсь на помощь какого-то бойца. Встать, быстрые шаги к Клёмину. В крови, в грязи, но все же улыбается. Повисла на шее. Обнял. Поцеловал.
– Страсти страстями, - раздался грозный голос за моей спиной. Невольно отпускает меня Владимир - и отступаю вбок, оборачиваюсь.
– Но лучше ответьте, что за войну вы здесь устроили, Шевелёв?
– грубо прорычал пожилой мужчина и закачал головой в негодовании.
– Без понятия, как они вышли. Я думал, всё под контролем, - активно жестикулирует Клёмин.
– Отлучусь на время, а ночью доведу дело до конца.
– Думал он! А как же приказ? Вы не слышали, что сворачиваем операцию? Что и так облажались все.
– Я же уже вышел на него.
– Эту песню я слышу уже которую неделю, а результата - ноль! Ах, нет! Куда там? Среди белого дня стрельба, да и с участием гражданского населения. ЧТО ЭТО, я вас спрашиваю?
– гневно затрясся, махая руками.
Зашипела рация. Живо подбежал к нам какой-то молодой человек. Тычет аппарат орущему мужчине.
– Что еще?
– гаркнул тот.
– Вас.
– Полковник Пахомов слушает. Прием.
– ВЗЯЛИ! Терехова взяли! Прием!
– Костя, ты что ль? Чего не по форме доклад? Прием.
– Да иди ты.
И отключился.
– Охренеть, - перекосился от злости.
– И даже здесь бардак! ДА Я ВАС ВСЕХ ПОД ТРИБУНАЛ! А ты, Шевелёв, - разъяренно замахал в его сторону рукой (с зажатой рацией в кулаке).
– Тебя я вообще сгною! Столько месяцев, да что там? Лет! …пыхтеть над этим всем, столько бабок всрано, столько людей подохло, а ты все чуть в па**шу не спустил! Да еще и тачку Костяна разъе***ил! Готовься, он тебе за нее отдельно вставит! Вот, небось, она, да?!
– обернулся ко мне и ткнул пальцем, ядовито улыбается.- Мадам, за которой ты все это время бегал, вместо того чтоб довести начатое до конца?!
– Нет, - едва слышно... солгал.
– НЕ ВРИ, СУКА!
– неистовый взгляд в глаза Клёмину.
– Мне всё доложили! ВСЁ! Вместо дела в голове были одни сопли! Благодари Бога, что сработал твой план, а иначе бы пожизненно влепили! И поверь, нашли бы за что! И схера ли было вообще на себя брать ключевую роль?! «Под прикрытие меня!»,- кривляется, - если потом всё похерить ради какой-то бабы?! Или тебе мало было приключений, так ты решил добавить еще? Зря тебя тогда здесь не прикончили! Зря, сейчас бы героем был, а не полным ублюдком-неудачником! Доверили ему дело! А он что? ОН? – болезненно смеется.
– БАБУ ЕМУ ДАЙТЕ, и НАХ*Й отойдите! Скотоё**на...
Поморщился, закачал головой.
Молчит Володя.
– И уберите гражданских отсюда, - вдруг, словно очнулся, бешено рявкнул полковник, взмахнув руками.
– Она ранена, - несмело отозвался кто-то позади нас. Обернулись.
Тот самый полицейский с дороги, что не бросил нас в беде.
– Старший сержант Смирнов, - представился и тут же отдал честь разъяренному мужчине.
– Вольно. Тем более, уберите ее в скорую. Там где-то, ехала за нами.
– Да вон стоит, - уточнил кто-то из бойцов.