Спирас. Книга 1
Шрифт:
За эти годы он создал немало прекрасных работ, и некоторые из них действительно становились живыми.
— Пока нас не было, ты хотя бы ел? — не переставал донимать Аластер вопросами.
Художник отмахнулся, достал из кармана блокнот и быстро написал:
— А где Элизавет?
Аластер пожал плечами.
— Пошла к отцу. Говорит, дело есть… Ты тему не меняй. Почему в наше отсутствие ты все время запускаешь себя?
Ферроу похлопал Аластера по плечу и извлек из нагрудного кармана заранее подготовленное письмо.
Аластер взял протянутый лист
«Аластер, Элизавет, у меня есть радостные новости, с которыми я бы хотел поделиться. Я начал работу над новой картиной…
— Это очень здорово, — похвалил Аластер.
Ферроу недовольно ткнул пальцем в письмо — мол, не отвлекайся.
… это произведение будет особенным. Про такие работы творцы говорят — жемчужина моих трудов. И я хотел бы попросить вас, если представиться возможность, забрать ее к себе и спрятать.»
— Спрятать? Ферроу, я не уверен.
Художник достал второе письмо и протянул Аластеру.
«Элизавет, не переживай на этот счет…»
Ферроу вырвал у Аластера листок из рук и, немного пошарившись, выдал другой.
— Ошибся, да? Ну ничего, бывает.
«Аластер, я знаю, из-за своей доброты ты не сможешь отказать, поэтому я хотел бы тебя заверить, что картина будет совсем небольшой, и спрятать ее не составит труда.»
Оба письма были тщательно спрятаны в третье-серый карман, нужно будет потом не забыть их сжечь.
— Ферроу, я пока не могу тебе пообещать, что мы справимся. Но одно я гарантирую, мы очень постараемся.
Аластеру уже пора было иди.
— Что тебе принести в следующий раз?
Художник задумался и покачал головой. Он умудрился пересадить червяка на свой палец и поднес его к свету, чтобы получше разглядеть.
— Теперь у тебя появился сосед… ах ну да, извини, еще была мышка Лиза и паучок Стер… мне как-то неловко, что ты дал им имена в нашу честь, тем более, что они так быстро… Ну ладно, мне пора идти… сам понимаешь. До встречи!
Аластер вышел из мастерской, закрыл за собой дверь и начал долгий спуск по много раз пересчитанным ступенькам. Он сам не знал, почему ему так нравится общество Ферроу. Он не мог себе объяснить, что же так тянуло его в запрещенную коморку под крышей дворца. Не задумывался, почему получал удовольствие, делая художнику маленькие подарки. Быть может, ему нравилось просто заботиться о ком-то, чувствовать себя полезным…
Впрочем, о судьбе господина Ферроу он не жалел. Все произошедшее Аластер воспринимал как данность. Никто не был в этом виноват — ни Цесаревна, что выбрала шесть лет назад живую картину, ни уж, тем более, Император, который облагодетельствовал этого человека, приблизил его к себе и дал возможность работать, ни Виктор, который решил его речи, ведь такова была воля Императора.
Ступеньки, бесполезная терраса, потом опять ступеньки, наконец стража и…
— Господин Рикмор, пожалуйста…
Аластер остановился и развернулся к стражникам.
— Несколько
— Говори же!
— Вас… вызывает к себе… Император.
Аластер замер на месте.
Вызывает император! Неужели он узнал об их общении с господином Ферроу и разгневался? Больше они не смогут подниматься к художнику, а ведь он готовит особенную работу… жемчужину своих трудов… Аластер испугался, что он никогда не увидит это, еще не созданное, но такую особенное творение.
— Господин Аластер, все в порядке?
— Почему сразу не послали за мной наверх?
— Досточтимая Цесаревна наказала отправиться за вами, если вы не спуститесь в течении пяти минут. Вы спустились через четыре минуты двадцать секунд. Ее высочайшая милость просила передать, чтобы вы поднимались на третий этаж по западной лестнице. Там вас встретят и проводят
Аластер кивнул.
— В таком случае, я поспешу. Благодарю.
Когда-то давно он уже испытывал подобное волнение. Много лет назад, когда шел на первую встречу с Цесаревной. Наверное, следует переодеться, он ведь только с дороги? Хотя, возможно, сейчас каждая минута промедления опасна. Он направился в сторону западной лестницы, к покоям Императора.
Аластера встретили слуги и отвели его к высоким белоснежным дверям, за которыми находился… Он…
— Прошу, проходите, — пригласил его какой-то новый распорядитель.
— А вы не станете инструктировать меня, как нужно вести себя с Императором. Не проверите приветственный поклон?
Старина Клаус выполнял свои обязанности более тщательно, но он уже год, как отправился на покой, и теперь, наверное, отдыхал под светом золотых цветов в благословенном Эмбере. Интересно, помнит ли он маленького человека, к которому так ревновал в свое время?
— Нам не положено проверять ваши знания церемониала, — коротко ответил слуга и отворил перед Аластером заветные двери.
Он увидел императора сразу. Он не замечал ни помещения вокруг, не мог бы ответить, были ли вокруг еще люди. Он подошел к императорскому трону, остановился за пять шагов и выполнил идеальный поклон…
Аластер видел Императора два раза в жизни… И он впервые стоял перед Императором…
Во время той давней казни приговоренный стоял так же близко от Него, а через пару мгновений лежал на плитах площади, мертвый и постаревший… Ферроу точно так же прошел через весь зал, приблизился к трону, и ему через минуту вырвали язык…
От волнения Аластер не мог ни дышать, ни думать. Он весь превратился в страх пред величественным Божеством.
— Аластер Рикмор, — протянул Император, — взгляни мне в глаза, маленький человек. Ты был рожден с моего высочайшего разрешения.
Аластер послушно выпрямился из поклона. Помещение, куда он попал, было не таким огромным и имело, вероятно, назначение малого тронного зала. На высоком кресле перед ним восседал Император, а тенью за его спиной, как всегда, стоял Виктор. Аластер выполнил приказ и поднял глаза.