Список приговоренных
Шрифт:
И все же самым примечательным в этой комнате был именно Будда. Загадочный восточный человек-бог отстраненно взирал металлическими глазами на все, что простиралось перед его ликом. Его металлические губы были сложены в традиционно-невозмутимую восточную улыбку. Но так было только на первый взгляд. Встав рядом со Стасом, который, судя по всему, последние несколько минут рассматривал именно этот экспонат, Гуров неожиданно для себя обнаружил, что, вопреки древним канонам, улыбка этого Будды выглядела не бесстрастно-отстраненной, а ироничной. Мастер, создавший изваяние, какими-то неуловимыми штрихами сумел придать
Вновь и вновь окидывая Будду изучающим взглядом, Лев находил все новые и новые подтверждения своей догадки. Покосившись в его сторону, Крячко мотнул головой в сторону изваяния и негромко прокомментировал:
– Прикольный получился Будда, да? Как будто смотрит на нас и хочет сказать: «Мужики, чего вы мечетесь как угорелые? Зачем суетитесь, куда торопитесь? На что свою жизнь тратите? Она у вас слишком коротка, чтобы разменивать ее по мелочам…»
– Определенно, в этом ты прав… – согласился Гуров. – Надо думать, усопший в его взгляде постоянно видел неодобрение своего неправедного житья. Поэтому вообще непонятно, зачем он его купил? Только лишь ради вложения денег?
Он вкратце рассказал приятелю об услышанном от Макса и Тани. Молча выслушав Льва, Станислав язвительно резюмировал:
– В общем, жил он, как говорится, ни богу свечка – ни черту кочерга. И помер, по сути, точно так же…
– Ну, а вот как ты считаешь, его смерть могла быть следствием каких-то естественных причин? – Гуров прошелся по комнате взад-вперед, рассматривая полотна классиков, размещенные почти под потолком, коллекцию фамильных фужеров, с выгравированными на них графскими гербами, поблескивающие искорками бриллиантов, золотом и эмалью ордена времен Екатерины Великой и серебряные ларцы, украшенные финифтью с портретами последней императорской семьи.
– Конечно! Если судить по реальным обстоятельствам, то иного мнения тут просто быть не может, – категорично определил Станислав. – Вон и эскулапы пришли к выводу, что умер он от остановки сердца. Случилось это, как они считают, часов шесть назад… – Он указал взглядом в сторону судмедэкспертов, которые не спеша снимали халаты, продолжая свой флегматичный диалог.
– А вот я, глядя на все эти богатства, думаю несколько иначе… – не согласился с ним Лев. – Кстати! На твой взгляд, сколько все это может стоить? Ну, так, навскидку? Мне думается, не менее двадцати-тридцати миллионов, пусть и рублей. Согласен? А ведь общеизвестно, что там, где пахнет огромными деньгами, естественная кончина их владельца – слишком большая для него роскошь.
Стас, хмуро взглянув на приятеля, несколько даже возмущенно всплеснул руками:
– И в чем же ты видишь признаки того, что Зубильского кто-то грохнул? Консьерж показания дал – последние двенадцать часов чужие в дом не заходили. Признаков присутствия посторонних в квартире не установлено. Следов борьбы нет. Каких-либо телесных повреждений, признаков асфиксии, гематом и прочего экспертами не обнаружено. Чего городить забор на пустом месте? Ты еще скажи, что некий киллер-чернокнижник навел на него сглаз и порчу.
Но Льва его запальчивость ни в чем не убедила.
– Да, следов тут никаких, но это отчасти даже настораживает – все-то тут и чисто, и гладко… Согласись, что при таких богатствах умереть от банальной остановки сердца – слишком
Изобразив гримасу досадливого разочарования, Крячко пояснил, что в этом доме двери для дачи показаний открывать не принято. Люди тут живут непростые, все со своими «тараканами», прибабахами и самомнением. Да и как не заважничать, если каждый первый в этом доме имеет неплохие связи на уровне города, каждый второй вхож в любой кабинет столичной власти, а каждый третий, прямо или хотя бы косвенно, не чужд власти федеральной? Так что тут не очень-то разгуляешься по части дознаний и допросов.
Единственная из жильцов, с кем удалось поговорить, – соседка из сорок первой квартиры. Собственно говоря, она и вызвала полицию. Часов в восемь вечера, вернувшись от дочери, пенсионерка заметила, что дверь Зубильского почему-то немного приоткрыта, но никакого значения этому не придала – мало ли что там может быть? Однако уже часу в десятом, глядя по телевизору детективный боевик из сериала про улицы, где вечно разбиты фонари, женщина неожиданно испытала нешуточное беспокойство. Выйдя в коридор, она увидела, что дверь все так же приоткрыта. Постучавшись и не услышав ответа, соседка заглянула внутрь. Пройдя в гостиную, она с ужасом обнаружила там хозяина квартиры, который уже начал коченеть.
– Мне кажется, ее дергать уже не стоит, – сочувственно махнул рукой Стас, – она и так в полном смятении. С ней и местные опера разговаривали, и я ее уже расспрашивал…
– Все ясно… – согласно кивнул Лев. – Эту пенсионерку беспокоить не будем. А что касается всех остальных – попробуем обходной маневр.
Выйдя в гостиную, он поймал вопросительный взгляд майора, который уже закончил свои телефонные разговоры и перелистывал на столе какие-то бумаги.
– Полковник Гуров, главк угрозыска, – представился Лев, как бы отвечая на его немой вопрос.
– Майор Бояров, – бодро откликнулся тот. – Товарищ полковник, общую часть работы мы уже практически закончили, остались лишь кое-какие мелочи… От вас какие-то дополнительные распоряжения будут?
– Вы с соседями по этому этажу, по второму и четвертому, пытались общаться? – Гуров вскользь окинул взглядом коллекцию старинных икон, соседствующую с целым лесом подсвечников, канделябров и бра у стены напротив (ну и понатащил мужик всякой всячины!)
– Пытались… Но нам никто не открыл! А напирать – тоже, знаете ли, в этом доме весьма рискованно.
– Да, с этим не поспоришь. Хорошо! Сейчас что-нибудь придумаем…
Лев спустился по лестнице в вестибюль и запросил у консьержа список всех жильцов, со второго по четвертый этажи. Тот, немного повздыхав и недовольно морщась, требуемое все же предоставил. Быстро выписав себе в блокнот десятка три фамилий, Лев снова поднялся наверх и, подозвав к себе Стаса с майором, раздал им по листочку с номерами квартир.
– Вам – второй этаж, – лаконично пояснил он, взглянув на майора. – Станиславу Васильевичу – четвертый. Я отрабатываю третий. Суть такова. Будем работать в русле персонального общения. Согласитесь, если приходит некто неизвестный и через дверь обращается к жильцу на уровне «эй», десять против одного, что ему не откроют. Если обращается по имени-отчеству, то соотношение будет совсем другое, минимум пять на пять. Работаем!