Список убийств
Шрифт:
О фанатике-джихадисте, каплющем в Мировой паутине ядовитой слюной смерти и ненависти, он что-то такое слышал, но о его недавней дискредитации не знал, равно как и о его истовых интернет-протестах против подлого и насквозь кафирского по своей сути подлога. Впрочем, как и Аль-Африт — хотя и по иным причинам — салафитов, джихадистов и прочих экстремалов с маниакальным душком Али Абди презирал, а от соблюдения канонов ислама держался по возможности подальше.
Застать на утренней встрече своего предводителя в сравнительно благодушном расположении духа было для Абди приятным сюрпризом. Он настолько раздухарился, что предложил снизить планку выкупа
При разговоре с Гаретом Эвансом Абди источал что-то похожее на самодовольство. Его так и подмывало сказать: «Ну, что, еще чуть-чуть, и по рукам». Сдерживало лишь то, что фраза выдавала истинный смысл: сговор двух лиц за спиной у третьей стороны. А в частном порядке он прикидывал: еще неделя, а может, и вовсе пять дней, и старый живоглот наконец выпустит контейнеровоз из своих когтей.
Ну а когда на личный счет упадет второй миллион, можно будет вплотную заняться переселением в какие-нибудь уютные, цивилизованные места. Они его так и звали, так и манили.
Ловца начинало разбирать беспокойство. Выражаясь терминами рыбалки, он закинул в воду солидную приманку в расчете на то, что рыбина на нее непременно клюнет. Однако поплавок на поверхности безмолвствовал. Хоть бы шевельнулся.
Из своего кабинета в посольстве он поддерживал постоянную связь с бункером под Тампой, где за штурвальной колонкой беспилотника тихо сидел мастер-сержант ВВС, «ведя» свой дрон по кругу над сомалийским подворьем. Ловец видел то же, что и мастер-сержант: недвижные квадраты трех строений в окружении стены, граничащей с улочкой, одним своим концом упирающейся во фруктовый базар. Только вот признаков жизни внутри забора что-то не наблюдалось. Никто не приезжал, не отъезжал. Дрон мог не только всматриваться, но и вслушиваться. Он бы расслышал любой электронный шепоток, исходящий со двора; любые, самые скудные слоги интернет-беседы, ведись она с компьютера или мобильника. Если б только она велась. Ее бы ухватило и Агентство национальной безопасности в Форт-Миде.
Но получается, техника здесь была бессильна. Ловец не видел, как пикап с Джаммой за рулем поменял цвет крыши на черный, а затем сделал заячью петлю и с юга двинулся обратно на север. А сейчас уже возвращался. Он не знал, что его наживка схвачена, а между кровожадным сакадом в Гаракаде и отчаявшимся пакистанцем в Марке заключена сделка. По своеобразной философии Дональда Рамсфельда, он сейчас сталкивался с «неизвестным неизвестным».
Оставалось лишь томиться в догадках. И Ловец томился, подозревая, что находится в проигрыше; что его обошли варвары, оказавшиеся умнее его.
Зазвонил телефон спецсвязи.
— Полковник, — сообщил в трубку мастер-сержант Оурд из Тампы, — к мишени приближается техничка.
Ловец впился взглядом в экран. Его центр — с четверть общего пространства — занимала огороженная территория. У ворот стоял пикап с черной крышей. Ловец его даже не признал.
Из бокового дома вышла фигура в белом дишдаше, пересекла песчаное пространство двора и отомкнула ворота. Пикап заехал, и ворота закрылись. Из кабины выбрались три миниатюрных фигурки и вошли в главное строение. Хозяин встречал гостей.
Троицу Проповедник встречал у себя в кабинете. Телохранителю было велено удалиться. Опал представил эмиссара с севера. Сакад Юсуф цепко поглядывал зрячим глазом. Наказ своего хозяина он тоже затвердил назубок. Усадив гостей, Проповедник жестом дал понять, что внемлет.
Условия Аль-Африта были жестки и недвусмысленны. Своего шведского пленника он готов выменять на миллион долларов наличными. Задачей Юсуфа было увидеть и сосчитать деньги, а затем сообщить хозяину, что он их действительно видел и держал в руках.
Сам Аль-Африт на землю «Аш-Шабаба» ступать не собирается. Обмен произойдет на границе. Место обмена Юсуф знает и сопроводит туда машины с деньгами и караульщиками. Делегация с севера обставит встречу и привезет пленника.
— И где же это место встречи? — задал вопрос Проповедник. Юсуф вместо ответа лишь люто воззрился и покачал головой.
Проповедник, надо сказать, не удивился. Подобные звероватые типы встречаются и в пакистанском приграничье, в племенах патанов. Таких хоть режь на куски — умрут, но не скажут ни слова. Ему отчего-то стало весело, и он улыбчиво кивнул.
Ему было ведомо, что границы между севером и югом как таковой на карте нет. Карты — это для кафиров. У представителей племен карты в голове. Они знают точно, где в прошлом поколении клан шел на клан в священной войне за земли и верблюдов и где полегли люди, а также сколько. Особые знаки помечали места, где пустила корни кровная месть. И они знали: если роковую черту здесь пересечет человек из враждебного клана, он найдет здесь смерть. Так что карты белых людей были им без надобности.
Знал он и то, что с этими деньгами может попасть в засаду. Но что им с того? Глава гаракадского клана свое все равно получит, а на кой ему, спрашивается, тот шведский молокосос? Лишь он, Проповедник, знает истинную, сногсшибательную цену этого курсантишки из Стокгольма, потому как всю подноготную ему сообщил добрый лондонский друг. А эта колоссальная сумма наверняка восстановит всю его, Проповедника, порушенную репутацию, заставив прикусить язык даже страдающий выспренним благочестием «Аш-Шабаб». Что на севере, что на юге деньги имеют не просто силу голоса, но силу вопля.
Тут в дверь постучали.
У подворья находилась еще одна машина, на этот раз небольшой седан. На высоте пятнадцати километров очертил круг беспилотник и словно замер, вглядываясь и вслушиваясь. Та же облаченная в белое фигура прошла по песку и вступила в разговор с невидимым сверху шофером. В Тампе и Лондоне американцы напряженно всмотрелись.
Въезжать на подворье седан не стал. Из машины был передан объемистый кейс, за который фигура в белом расписалась в какой-то бумаге. Фигура в белом направилась к главному строению.
— Следовать за машиной, — скомандовал Ловец.
Территория двора сошла с экрана; камера из стратосферы последовала за седаном. Далеко он не отъехал — километра два, не больше, — после чего остановился возле небольшого, конторского вида здания.
— Ближний план. Дайте мне взглянуть на ту коробку.
Конторское здание стало приближаться. Солнце в Марке стояло в зените, и тени практически не было. Постепенно вытягиваясь, они должны были пролечь черными клиньями вместе с тем, как солнце начнет снижаться к горизонту пустыни на западе. Зелень бледная и зелень темная; вывеска с логотипом, первая буква которого — латинская «D». «Дахабшиль». Деньги прибыли и только что перешли с рук на руки. Наблюдение сверху возвратилось на подворье Проповедника.