Сплетня
Шрифт:
Автор: Джефф Биннс
Вторник, 3 августа 1999 года
«Дэйли мэйл»
Тридцать лет назад в этот день Салли Макгоуэн стала печально известна тем, что нанесла смертельный удар ножом пятилетнему Робби Харрису в заброшенном доме в Бротоне, Солфорд. Ей было десять лет.
Вчера ее бывшая школьная подруга и соседка Маргарет Коул поделилась своими воспоминаниями о том времени.
«Тогда все было совсем по-другому, – сказала Маргарет. – Другой мир. Все мы, ребятишки, играли на улице. Наши мамы полдня не знали, где мы носимся. Мы забирались
Множество викторианских террасных жилых домов сносилось в 1960-е годы, чтобы освободить место для бетонных башен. Хроническая нищета, лишения и безработица – вот мир, в котором росла Салли Макгоуэн.
«Но все это было в порядке вещей, – продолжила Маргарет. – Мы вовсе не осознавали, что в чем-то обделены. Мы были просто детьми, играли на улице. А затем вдруг все изменилось. Я до сих пор помню эту кровь. То, как она вытекала из него, окрашивая рубашку в красный цвет. То, как она пузырилась вокруг ножа. И его глаза. Его голубенькие глазки. Я сразу поняла, что он мертв, едва заглянув в них».
На вопрос о ее реакции на недавнее распоряжение о пожизненной анонимности, предоставленной Макгоуэн, Маргарет ответила:
«Это ведь неправильно, после всего, что она натворила, разве нет? То есть я знаю, что дома ей было несладко, но многие дети страдали не меньше, и они не сделали того, что она. У меня сердце болит за семью Робби. И эта годовщина, должно быть, снова всколыхнула в их душе весь этот ужас».
Я кидаю взгляд на часы. Черт! Уже почти четверть четвертого – время забирать Альфи.
Схватив сумку, я просовываю ноги в кроссовки, не развязывая шнурков, и открываю входную дверь. Не могу поверить, что потратила столько времени впустую на возню в Интернете – и теперь не успеваю сделать хоть какие-то заметки для сегодняшнего вечернего Книжного клуба.
Альфи первым выходит из класса, его вьющиеся волосы влажные от пота.
– Где это ты так запарился?
– На физкультуре, – отвечает он. – Я забрался на самый верх рамы для лазанья!
Я не знаю, что чувствую, когда он взбирается на одну из этих штуковин. Когда я была маленькой, в школе на меня напирала одна чересчур ретивая учительница начальных классов, настаивая, чтобы я влезла выше, чем мне бы хотелось, и дело кончилось тем, что я свалилась спиной на маты – да так, что еле могла дышать. Я думала, что умираю. Но я не собираюсь сбивать настрой Альфи. Он явно не такой неуклюжий и раскоординированный, какой я была в детстве и остаюсь до сих пор. Альфи по-настоящему любит спортивные занятия.
– Ух ты! – восхищаюсь я. – Это очень смело!
– Лиам и Джейк сказали, что я выпендриваюсь, а Джейк еще наябедничал мисс Уильямс, что я толкнул его, а я не толкался!
О, нет. Это должен быть новый старт. Новая школа, новые друзья. Я не вынесу, если его опять станут травить. Это одна из причин, по которым я вернулась сюда, – основная. Это и чувство вины за то, что я работала слишком много и была вынуждена полагаться на няню.
Альфи пинает камень.
– Джейк всегда говорит гадости.
Джейк Хантер. Сын Кэти. Яблочко от яблони недалеко падает. Я стискиваю горячую ладошку Альфи.
– Он,
Альфи тянет меня за руку:
– А бабушка придет сегодня вечером?
– Конечно. И принесет кексы.
Альфи улыбается и бьет кулаком по воздуху. Мои плечи расслабляются. Возможно, эта стычка с Джейком Хантером не настолько ужасна, если сын смог так быстро о ней забыть. Конечно, большое подспорье, что моя мама всегда неподалеку. Не говоря уж о пляже. Это было определенно правильным решением – покинуть Лондон и переехать сюда. Хотя мне и пришлось распрощаться со своей милой маленькой квартиркой, хорошо оплачиваемой работой, друзьями (слава богу, есть «Фейсбук») и… ну, в сущности, со всей прежней жизнью. Но если у вас есть ребенок – это все меняет. А когда он несчастлив, вы сделаете все возможное, чтобы заставить его вновь улыбнуться.
До появления Альфи у меня не было никаких отношений в течение нескольких лет, и меня это ничуть не заботило. Я проделала карьерный путь наверх, получив должность менеджера по аренде жилья в крупном агентстве недвижимости Южного Лондона. Я ездила на серебристой «Ауди А3» и жила на первом этаже в небольшой, но шикарной квартире, оформленной в духе минимализма – сплошные четкие линии и правильные формы. А мои кулинарные навыки не распространялись на что-то большее, чем разогретый в микроволновке готовый обед из супермаркета.
А затем я сошлась с Майклом Льюисом, моим старым приятелем по университету. Эти отношения обещали быть мимолетными и необременительными. Майкл – журналист-расследователь, а это не совсем то занятие, которое сочетается с размеренной семейной жизнью, и, признаться, я тоже наслаждалась своей независимостью. Мы стали – как бы это назвать? – «друзьями с особыми привилегиями». Лишь одного мы не предугадали – что «привилегии» превратятся в Альфи.
Никогда не забуду мамино лицо, когда я все ей рассказала. Не знаю, что оказалось для нее большим шоком: то, что я беременна, или то, что Майкл – черный.
Майкл был великолепен. Он и сейчас такой. Он не испугался и не бросился предлагать оплатить аборт. Он усадил меня рядом и сказал, что поддержит во всем, на что бы я ни решилась. Майкл пообещал, что, если я сохраню беременность, он будет играть в этом такую большую или такую малую роль, какой я от него ожидаю. Он даже предложил мне выйти за него замуж.
Не стану притворяться, будто не испытывала искушения, но я догадывалась, что он предлагает это только из-за Альфи. Кроме того, если бы мы поженились и не сошлись характерами – и, давайте посмотрим правде в глаза, много ли прочных отношений в наши дни? – мы могли бы закончить тем, что возненавидели бы друг друга, как мои родители, и это навредило бы Альфи.
Таким образом, сейчас мы по-прежнему лучшие друзья, и Альфи получает надлежащие отношения со своим отцом, чего у меня никогда не было.
Сын машет кому-то на другой стороне улицы. Это женщина из бунгало напротив школы. Она стоит, склонившись над своим розовым кустом, затем выпрямляется и машет в ответ рукой, зажимающей секатор. Несколько недель назад, когда Альфи только начал учиться, он упал и поранил об асфальт колено, а женщина оказалась настолько любезна, что вышла из дома с пластырем, а потом не на шутку хлопотала возле него.