Спокойной ночи, детектив Саммерс!

– Привет, Джон! Тебе как всегда?

Джон Саммерс, детектив отдела убийств, а в данный момент обычный посетитель уютного бара, что находился неподалёку от его дома, оторвал взгляд от столешницы. Бармен, не дожидаясь ответа, положил перед ним салфетку, поставил бокал со льдом и достал с полки пузатого «Джека». Горлышко бутылки, ударившись о край бокала, издало негромкий, но ставший таким привычным, «звяк», и по льдинкам полился ароматный напиток.

– Спасибо, Кев!

– Привечать и угощать! – перефразировал бармен знаменитый полицейский девиз 1 , отсалютовал бутылкой и отошёл.

Его тёмные карие глаза следили за детективом, но Джон не

обращал на это внимания. Да, этот бармен давненько вьётся вокруг, но он не намерен был заводить отношения. Не сейчас!

Джон отпил виски и поморщился. Да-а! Уж точно не сейчас, когда на нём висит громкое дело, информация о котором каким-то совершенно неведомым образом просачивается к жадным до сенсационных заголовков журналюгам. Когда федералы так плотно сидят на хвосте, что, того и гляди, перехватят поводья и займутся расследованием сами. Когда его лейтенант рвёт и мечет, каждый день придумывая всё новые кары на голову детектива, неспособного выследить и арестовать психопата, держащего город в страхе последние полтора года. Его, между прочим, голову.

Джон провёл ладонью по волосам, приглаживая непослушную шевелюру, а затем обратно, взлохмачивая себя ещё больше. Рабочая неделя подошла к концу, можно побыть неряхой. Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, залпом допил содержимое бокала и махнул рукой бармену.

Кевин снова оказался около него.

– Что-то ты сегодня кисло выглядишь, Джон, – с искренней заботой заметил он, обновляя заказ, и чуть тише спросил: – Работа?

Джон кивнул. О своей работе он никогда не говорил, и бармен привык к тому, что эта тема под запретом, но простые общие фразы он мог себе позволить.

– Лейтенант опять грозится, что уволит меня к чёртовой бабушке, если не будет результатов. А я, знаешь, был бы рад. Чего я маму не послушал? Надо было идти в бухгалтеры! Перебирал бы сейчас бумажки. Или считал налоги. А не это вот всё!

Детектив обвёл руками пространство вокруг. Кевин улыбнулся, облокотился на стойку и, после небольшой паузы, достаточной как раз для того, чтобы избавиться от последних сомнений, предложил:

– Может, развлечёмся?

Джон театрально вскинул брови, захлопал по карманам, заозирался, как будто обронил что-то, потом всплеснул руками и воскликнул:

– Ах, да! Вот же он! – и показал бармену средний палец.

Тот ничуть не обиделся, даже улыбка не пропала с лица.

– У меня два билета на «Гигантов 2 » на это воскресенье. Директор подогнал. Он должен был с сыном пойти, но тот приболел. А одному идти – Стюард-младший обидится. Вот и отдал.

Кевин оттолкнулся от стойки и начал её протирать, выжидательно глядя на Джона.

– Я занят, – неохотно ответил тот.

– Ты? Занят? В воскресенье? – по словам произнёс Кевин и рассмеялся. – Спорим, это что-то важное? – уточнил он язвительно. – Любимый сериал, мягкий диван или… всё дело во мне?

Джон отпил виски, прищурился и оглядел бармена от макушки до пояса: настолько позволяла это сделать барная стойка. Высокий, спортивного телосложения парень был младше его лет на пять-семь. Двигался легко, находился ли за стойкой или лавировал между столиков, когда помогал официанту. Танцевал, а Джону как-то удалось лицезреть и это, плавно, и, что немаловажно, умело. И это цепляло. Помнится, увидев Кевина, танцующего с одной из посетительниц, у Джона что-то ёкнуло там, где, как поговаривают, у него должно было находиться сердце, не будь он такой законченной мразью. Если бы в тот момент детектив взглянул в зеркало, то увидел бы гневный румянец на своих щеках. К тому времени Кевин не раз оказывал ему знаки внимания и тот танец, как Джону подумалось,

был капитуляцией. Но нет. То был всего лишь танец. И Кевин ничуть не был намерен отказываться от своих попыток добиться от него, нет, не отношений – но хоть чего-то.

Кевин был довольно привлекательным и, если бы не треклятое расследование, Джон не раздумывая закрутил бы роман, не обращая внимания на кой-какие мелочи, которые он, в силу своей профессии, не мог проигнорировать. Парень милый, услужливый, хоть и настойчив не в меру. Но вид всё равно имел лиховатый, с чертовщинкой: тёмные пронзительные глаза, взгляд цепкий, оценивающий. У простых парней такого взгляда не бывает. Детектив подмечал взгляды, жесты, случайно оброненные слова. И всё это не вязалось у него с картинкой той простоты, которую старался демонстрировать ему Кевин. Он чувствовал неискренность в словах, наигранность в жестах. Но на второе расследование в своей жизни одновременно с первым Джон не был готов.

– А если скажу, что в тебе? – спросил он.

– Научился бы сначала врать, детектив! – Кевин усмехнулся и без напоминаний обновил ему заказ. – Было бы дело во мне, ты бы отшил меня сразу. В тот первый день, когда я случайно дотронулся до тебя. А ты так не сделал. – Кевин накрыл своей ладонью чужую и чуть сжал. – Я буду здесь в воскресенье часов до одиннадцати. Будет неплохо, если ты подвезёшь меня и угостишь пивом. А с меня билеты.

И вот снова. Этот взгляд. Холодный и одновременно снисходительный, как будто Кевин знает что-то такое, чего не знает он сам. Что-то мелькнуло в чужом, тёмном взгляде. Кевин убрал руку и поспешил на оклик к другому посетителю. Что это было? Испуг, восторг, желание? Джон задумался и не скоро понял, что сидит и всё ещё пялится вслед отошедшему бармену. Он опустил взгляд на столешницу и нахмурился.

Может, наоборот, он с ума сходит с этим делом? В каждом видит что-то подозрительное, а Кевин – обычный парень и просто хочет с ним познакомиться поближе?

Джон замотал головой: и своим мыслям, и вообще всяческому мыслительному процессу; допил виски, бросил на стойку двадцатку и ушёл.

Шагая по родным улицам домой, Джон то и дело вспоминал глаза Кевина, его странный взгляд, который он ловил на себе неоднократно. Потом разгорячённый алкоголем мозг переключался с подозрений на фантазии. Взять бы этого Кевина, прижать к стене и поцеловать. Да так, чтобы вся эта непонятная ересь из взгляда пропала. Но он высокий, может и сам прижать. Джон словно почувствовал на теле чужие горячие ладони. Губы, тонкие, сложенные в нахальной ухмылке, почти никогда не сходившей с лица Кевина. А за ними язык, такой же настойчивый и требовательный, как и его владелец – в этом Джон не сомневался, а фантазии лишь подогревали его уверенность.

Завалившись домой, он в одежде, как был, упал на кровать и постарался сразу же уснуть.

«Воскресенье, «Гиганты», Кевин, развлечься, – в его мозгу кружил хоровод из одних и тех же слов. – Почему бы и нет?»

Найти его детектива не составило труда. Он ведь не скрывался, как это делал сам Том, и не убивал людей. Хотя… Том как-то раздобыл карту медицинских обследований детектива с летним именем Джон Саммерс 3 и внимательно изучил. В том числе три направления к штатному полицейскому психологу. Не может быть, чтобы этот человек ни разу никого не убил. Интересно, что он чувствовал при этом? Захлёстывала ли его та же ярость, что терзала Тома? Получал ли он наслаждение? Такое же, какое получал Том, глядя, как эти жалкие людишки просили пощады, а после, понимая, что уже ничего изменить нельзя – нельзя получить отсрочку, прощение, нельзя заработать себе свою жизнь обратно, – начинали плакать и скулить, всё ещё ноя о чём-то таком, о чём Том имел весьма смутное представление: жалость, семья, любимые.