Спор о варягах
Шрифт:
2. Первыми новгородскими и киевскими князьями были варяги Рюрик, Олег, Игорь и их преемники, они-то и создали Киевское государство (А. А. Китк 1845; ТНотзеп 1877; Томсен 1891).
3. Древнерусские князья были скандинавами, шведами, не только по своему национальному происхождению, но и по своей политической принадлежности: Рюрик оставался в подданстве у шведского короля Олафа, так что Новгородско-Киевская Русь представляла тогда провинцию шведского государства — «Великую Швецию». Позже русское государство является производным, дочерним по отношению к шведскому (Ате 1912, Мегтапп 1929, Таубе 1947). [Династия Рюриковичей является боковой ветвью более древней (с VI в.) скандинавской династии Скьёлдунгов (Пчелов 2001).]
4. Варяжское воздействие ощущается в русском государственном устройстве. Восточнославянское «полюдье», «кормление» повторяет скандинавскую вейцлу,
5. Одна из важнейших сторон государственной жизни Киевской Руси — русское право — выводится из скандинавско-германских источников. Именно там мы находим в предшествующее время характерные особенности русского права: кровную месть, изменение виры в зависимости от сословия, суд двенадцати, испытание железом и судебный поединок, уплата виры округой за убийство на ее территории. Оттуда же пришел закон о езде на чужом коне, оттуда и размер пени: в Русской Правде — 3 гривны, в Дании — 3 марки. Вообще числа 3, 6,12 и 40 типичны для Русской Правды и северных законов (ЗсЫбгег 1774; 51гиЬе бе Ругтоп! 1785; Погодин 1946, т. III; МоггЬаск 1943).
6. Хоть норманнских заимствований в древнерусском языке и немного, но это большей частью слова, относящиеся к одной узкой области — к терминологии государственного устройства: обозначения важнейших понятий власти, названия государственных органов и т. п. Например, в слове «князь» первоначально на месте «я» стояла буква «юс», произносившаяся как гласная с призвуком звука «н»; буква «з» появилась в результате смягчения первоначального «г», сохранившегося в слове «княгиня»; после «к» стояла гласная «ъ», впоследствии ставшая непроизносимой (иногда в древних рукописях встречалось и «конязь»). Итак, «князь» в древности звучало близко к «конинг». Норманисты производят это слово из скандинавского древнегерманского «конунг» («король»). Подобным же образом из Скандинавии выводятся древнерусские: «витязь» («вождь», «герой» — от «викинг»), «вира» («штраф»), «вервь» («община»), «гридь» («воин») и др. (Томсен 1891).
ВОЗРАЖЕНИЯ АНТИНОРМАНИСТОВ
1. Олег и Игорь не были первыми киевскими князьями: первыми из варягов, судя по летописи и арабским сообщениям, в Киеве утвердились Аскольд и Дир. Но это лишь маловажное уточнение. Существеннее другое — что и вообще до скандинавских пришельцев в Киеве уже сидели местные, славянские князья. Конечно, есть возможность предполагать, что Кий, Щек и Хорив, упоминаемые летописцем, — это просто родовые божества — предки, личности мифические, но самый факт трактовки одного из них как первого киевского князя говорит о том, что древнейшая литературная традиция не считала варягов первыми киевскими князьями, что в памяти народной хранились какие-то смутные предания о древнейших местных, славянских владыках Киева, о князьях, власть которых была узурпирована варягами. У древлян был свой князь — Мал, у новгородцев — Гостомысл (Добролюбов 1858, Бахрушин 1938; Греков 1939, радикальнее в изд. 1949).
2. Киевская Русь не была первым восточнославянским государством. В «Повести временных лет» есть воспоминания о временах, когда центр восточного славянства был на Дунае. Арабский писатель Масуди (X в.) сообщает, что волыняне некогда стояли во главе других славянских племен и что царю волынян повиновались все прочие князья славян (Греков 1939).
3. Самое главное: государство не может быть создано волей, желанием и действиями отдельных личностей — князей, царей и героев. Государство возникает на основе делений общества на классы, в ходе классовой борьбы, как орудие обеспечения интересов класса, господствующего экономически. Это закономерный итог длительного хозяйственного и общественного развития. Отдельные личности или группы могут принять то или иное участие в этом процессе, но не в силах ни вызвать его, ни остановить, ни повернуть вспять. Это давно доказано марксисткой наукой на обширном материале, и здесь нет надобности повторять эти доказательства. Труды Маркса, Энгельса, Ленина, Плеханова, Сталина и других теоретиков марксизма, относящихся к данному вопросу, общеизвестны. Это понимают и признают не только марксисты.
Как пишет Б. Д. Греков (1953:12),
«решение этого больного вопроса в духе возможности основания государства отдельными героями (Ромул и Рем, Генгист, Попель и Пяст, Рюрик с братьями и другие) и в какой-либо определенный год решительно перестало удовлетворять исследователей. Казалось бы, успехи теоретической мысли, археологии, лингвистики и истории должны гарантировать науку от возврата к наивным представлениям наших предков... Сейчас как будто для всех стало ясно, что образование государства есть не внезапное происшествие, а процесс, причем процесс длительный. Этот процесс заключается в образовании наиболее сильного экономически и политически класса, который берет в свои руки власть над массой населения, организует эту массу».
Но если возникновение древнерусского государства нельзя рассматривать как внезапное и неожиданное происшествие, если оно является закономерным этапом длительного процесса экономического и политического развития страны, то как можно приписывать это дело недавним пришельцам — варягам! Это столь же разумно, как приписывать первой ласточке (и даже не первой, а второй или третьей) рождение весны... Наоборот, именно накопление богатств, появление разветвленной организации по выкачиванию этих богатств у населения и сосредоточение этих богатств в народившихся организационных центрах должно было привлечь охочих до легкой добычи норманнов в эти центры.
Даже если варяжские князья действительно оказались первыми в Киеве и если бы Киевская Русь оказалась первым восточнославянским государством, иными словами, если бы все остальные возражения антинор-манистов по этому вопросу утратили силу (чего, однако, нет), то одного лишь этого соображения было бы достаточно для марксиста, чтобы отвергнуть мысль о норманнском происхождении восточнославянской государственности. Правда, тогда следовало бы все же отвести норманнам внешне более видное, более заметное место в истории нашей страны, но от этого характер и существо их роли совершенно не изменились бы. Здесь, а не в чем либо ином, корень разногласий.
4. И действительно, это теоретическое положение подтверждается конкретными материалами в данном случае. Появление имущественного неравенства на базе накопления излишков продукции, начало расслоения общества на классы можно увидеть на наших землях на много веков раньше прихода варягов.
Три тысячи лет тому назад поднялись в наших лесах земляные валы первых укреплений — почти за две тысячи лет до того, как в этих лесах зазвучали имена первых варягов. Еще Ходаковский смущал Калайдовича трудными вопросами: если наши городища — это остатки укрепленных поселков, то почему их сохранилось такое множество, почему они располагаются не полосами (по границам стран), а сплошь по всей стране? Ходаковский делал из этого вывод, что на площадках за валами не было жилищ, а были места жертвоприношений. Но раскопки опровергли это мнение. Они показали, что городища — действительно остатки укрепленных поселков, зародыши городов. Значит, не только в пограничных районах были частные вооруженные столкновения, было что охранять и было от кого охранять. Значит, каждому поселку грозила опасность не только от иноземцев, но и от ближайших соседей. Это как раз та картина, которую первые европейцы застали у многих индейских племен Северной Америки — военные походы удальцов на соседние поселки, одобряемый общественной моралью разбой на дорогах и ограбление соседей, осторожные торговые операции на рубежах — с товарами в одной руке и оружием в другой, бесчисленные мелкие войны — род на род — и кровная месть. Все это первые проявления пробуждающегося чувства собственности, первые ростки стяжательства, первые — еще очень скромные — результаты начавшегося процесса накопления имуществ...
Когда варяги подошли к славянским рубежам, прикидывая, далек ли путь «в греки», этот процесс уже имел за плечами солидную историю, многие укрепленные поселки уже давно превратились в покинутые городища, валы их расплылись и поросли лесом, а другие разрослись и превратились в настоящие города с княжескими резиденциями и ремесленными посадами. На это ссылается и Б. Д. Греков (1939).
Таким образом, городища оказались важным аргументом в споре, может быть, даже решающим.
5. Везде, где этот процесс шел и где он подходил к определенному рубежу, достигал определенной ступени накопления хозяйственных достижений, определенного уровня общественного развития, неминуемо наступал тот же этап, который у нас выразился в образовании Киевской Руси — замки и укрепленные поселки превращались в крупные ремесленно-торговые города, возникала феодальная организация общества, складывалась из накопленных культурных элементов новая, феодальная культура, возникали феодальные государства. Это происходило везде, вне зависимости оттого приходили туда к этому моменту норманны или нет.