Спорим, влюбишься?
Шрифт:
Свернула в очередной лабиринт, как вдруг справа от меня крайне неожиданно выпрыгнул человек с бензопилой…
Я читала про поступки невменяемых людей. Но все это, если быть откровенной, мне казалось ерундой. Просто, так люди оправдывали свою жестокость. Никогда не считала себя злой или жестокой. Да чего уж там, я бы и не подумала, что смогу в принципе ударить человека, не говоря уже о том, чтобы избить.
А я избивала. Долго… Ведь долго? Или это были секунды? Нет, скорее всего секунды. А вот если бы не Миша, то да,
Натягиваю воротник водолазки по самый нос, а затем и вовсе надеваю капюшон. Ощущение, что все окружающие знают, что я избила человека. Стыдно и страшно. А если я ему серьезно навредила? Господи, ну зачем я согласилась туда идти?
Глубоко вдохнула и, кажется, когда я увидела идущего ко мне Мишу, мое сердце в момент замерло.
– Ну что там? – осторожно интересуюсь я.
– Говори громче. У меня полопались барабанные перепонки. Оплатишь мне прием ЛОРа?
– Прекрати.
– Пиши, – подает мне бумагу.
– Что?
– Чистосердечное признание. Давай под диктовку.
– Все так серьезно?!
– А ты как думала?
– Не знаю. Думала все волшебным образом рассосется.
– Ну, не рассосалось. Ты вообще слушала, что нам говорила девчонка перед входом?
– Я думала о том, как не испачкать колготки. Так что, нет. А что она говорила?
– Актера бить нельзя.
– И?
– Что и? Кто его избил?
– Я била не актера, а нечто в балахоне с бензопилой. На нем не было написано, что он актер.
– Железная логика.
– Какая есть. Где это видано, чтобы так пугать людей, даже здоровых. Защищаться – это нормальная человеческая реакция.
– Ага, пиши давай под диктовку. Ты под статью попадаешь, если не ошибаюсь, сто одиннадцатую.
– Это что?
– Нанесение тяжких телесных повреждений. Пиши.
Молча пишу под диктовку за Мишей, совершенно не задумываясь о том, что появляется на бумаге. В голове только одно – я навредила человеку!
– Хм… красивый почерк. Проверь, точно без ошибок?
– Да какая разница?
– Большая.
Перевожу взгляд на лист бумаги.
«Я, Берсеньева Мария Григорьевна, двадцать первого ноября две тысячи четырнадцатого года, избила актера бутафорской электропилой без злого умысла. Обещаю не бить Михаила Медведева без видимых на то причин и убирать за собой волосы из сливного отверстия ванны. Также обязуюсь не компостировать мозги святому Михаилу».
Это же какой надо быть дурой, чтобы написать такое под диктовку? А этот тоже хорош. Издеваться в такой момент – полнейшая наглость. Перевожу взгляд на Мишу.
– Сегодня был первый и последний раз, когда я убрал за тобой волосы. И то, потому что был после алкашки.
– Значит слив забивается примерно через две недели. Итого: подпаивать тебя каждые две недели, чтобы ты убирал сам. Поняла. Благодарю за подсказку.
– Удивительный ты человек, просто Мария. Пошли.
– Куда?
– В тюрьму.
– Миша!
– Маша! Да шучу я, блин, расслабься. Пойдем, – тянет меня за руку.
– Что
– Бутафорская пила в хлам, пару гематом, ну и психологическая травма. Да все нормально, – усмехается. – Возместил потери рубликами. Я, кстати, перед входом заплатил за видеосъемку, нам должны прислать скоро видео. Хочу увидеть, как ты избиваешь бедного мужика, – самое отвратительное, что Медведев совершенно не скрывает своего смеха.
– Трезвым ты мне нравишься больше.
– Хм… почему? – кажется, сейчас Миша действительно выглядит озадаченным.
– Потому что на тебя грубого проще обижаться. Жалеешь, что взял меня сюда?
– Нет, конечно. Знаешь, это было даже лучше, чем я мог себе представить. Ну, если бы не компенсация за пилу.
– В смысле лучше?
– Ты прошла лабиринт, не взирая на страх, и избавилась от предполагаемого преступника с пилой. То есть защитила себя, несмотря на то, что он мужик и крупнее тебя. Видишь, какие силы в тебе открываются в момент опасности? Так что все твои слова о том, какая ты слабая – всего лишь слова. А это что значит?
– Что-то ты сильно умничаешь.
– Это значит то, что ты сильнее, чем думаешь. Я был в этом лабиринте пару лет назад. Стало быть, тебя пропустил первой не потому что мне было страшно, а чтобы ты его прошла сама, не надеясь на меня. Ни на кого. Только на себя. Знаешь, чего ты на самом деле боялась? – молчу, не зная, что сказать. Снег пошел еще сильнее, а мы зачем-то остановились. – Неизвестности. А в отношении твоего отца самая что ни на есть неизвестность. Проиграй в голове все варианты развития. При всех своих особенностях, он тебя любит и в обиду не даст. Не надо придумывать фиктивный брак и прочее. Окрепни немного и приди к нему сама. Покажи, чего ты достигла за каких-то пару недель.
– И чего я достигла?
– Ты меня спрашиваешь? Вспомни, чему ты научилась за столь короткое время.
– Готовить омлет, яичницу, дрочену, бутерброды, ленивый хачапури, овощной салат. Научилась варить спагетти и гречку, – тут бы самое время для того, чтобы тот, кому я готовила, сказал, что блюда были вкусные, но нет – не дождусь. – Научилась пользоваться стиральной машиной. Мыть посуду, раковину, унитазы, пол. Почти без приключений ходить в магазин.
– В переводе на русский: сама себя обслуживать.
– А еще как бы нашла работу. Правда, деньги за нее пока не платят, но можно поставить галочку?
– Можно.
– А скоро заплатят?
– Как только, так сразу.
– Блин, я и вправду крутая, – сама не поняла, как стала улыбаться в тридцать два зуба. А ведь Миша прав, я же теперь не завишу от помощниц по дому.
– Крутая. Но в идеале ты должна была разруливать это сама, но в принципе иногда любой, даже самой самостоятельной и самодостаточной девушке можно скидывать проблемы на своего мужика, – никогда бы не подумала, что это может так красиво звучать. Мой мужчина… Проблема в том, что Миша не мой. Почему-то от этого осознания стало как-то… не по себе.