Споры

Рашевский Михаил Владимирович

Степан знал теперь, почему Славяния закрыла границы и вытравливает пришлых. Одним из первых там был обращён сам президент, и с тех пор он целенаправленно подготавливал целую страну к великой экспансии. Знал, почему там искусственно ухудшается жизнь и доводится народ до отчаяния: чтобы

миллионы согласились добровольно обменяться сознанием с пришлыми, целым народом пришлых, обогнавшим в развитии землян на многие сотни лет. Народ-завоеватель, а не партнёр. Знал и то, что парень этот - тоже не с этой реальности. Перебежчик, предки которого были уничтожены вот этим народом. Он пришёл сюда, чтобы предупредить об опасности. Но за ним гнались, его искали. И усиленный режим на границе - из-за него, и сообщения в газетах - о нём. Но он сумел на границе связаться с дендрами, что умеют общаться между собой и с другими через корни, через ментальную связь. И Ляля, его Ляля - она ведь одна из первых заражённых, она была одна из самых почитаемых! Парень сообщил ей, что всё может, но только нужно связаться с самым главным в этой местности. Всё может! Значит, сможет её вернуть к нормальной жизни! А главный? Кто для неё был самый главный? Конечно же, любимый папочка! Самый главный в её жизни! Вот потому она к нему взывала и рассказывала, как всё будет хорошо и куда нужно прийти и к кому обратиться...

И вот он здесь. Лежит безвольной куклой и смотрит на жёлтые зёрнышки спор, что опустились на землю и тут же выпустили усики, шарящие в поисках подходящего для продления рода тела.

– Я здесь!
– кричал неслышно он. Кричал изо всех сил. И тянулся к ним сознанием.
– Вот он я! Придите и заберите меня! К дочке! К моей Ляле! Ну же!

Усики дрогнули, услышав призыв и потянулись к нему. К его угасающему сознанию.

Ближе.

Ещё ближе.

Только бы успели. Только бы...

* * *

– Пап?

Искры. Со всех сторон, вычерчивая световые дорожки - к нему. В него. И каждая несёт боль, а потом ощущение пространства, а потом!.. Вдох, ослепительный свет - и его не стало, и его стало шесть миллионов семьсот тридцать тысяч восемьсот одиннадцать... тринадцать... семнадцать...

– Па-а-ап.

И он понял. Понял сразу и много всего, и обо всём, и ото всех. От всех шести с лишним миллионов... его же. Они (мы!) всё же были одним целым.

В мозгу, если считать мозгом это необъятное разумом и не поддающееся понимаю - пока, пока, учимся ведь, адаптируемся - создание, проникающее через тела существ в разных измерениях, проносились истины и частности, становились понятны задумки и планы, объяснялось всё то, что предшествовало и что будет. Право слово, его тело - эта такая малость, главное, что удалось получить нужную информацию от пришлого. Как и задумывалось. И теперь много можно и нужно сделать.

Но пока...

– Эй, Стёпка! Ну папка же!
– два голоса. Два таких родных голоса.

Он открыл глаза. И поспешил к ним, раскрыв для объятий руки. Они ведь звали - и он пришёл.