Спойлер: мы будем вместе
Шрифт:
– Почему?
– Потому что я не стремлюсь быть медийной, не хочу привлекать к себе всеобщее внимание и сплетни, – на этот раз Маша шепчет уверенно и сразу, явно точно зная ответ. – Ну и потом, когда ты актриса, не всегда можешь выбирать, с кем работать, а когда режиссёр, можешь, – ухмыляется нагло, хоть и отворачивается.
Думает, я не заметил? Камешки она в меня бросать начала. И вот вроде бы обидно должно быть, а наоборот, заводит этот очередной вызов.
– На меня намекаешь? – качаю головой, с притворным
Может, сделать оскорблённый вид? Хотя Машу вряд ли проняло бы, потому что она вообще не колеблясь заявляет:
– Прямо говорю.
Где-то я это уже слышал. Улыбка сама собой лезет на лицо; как будто это мне сейчас не заявили, что не выбрали бы в качестве партнёра на роль – а наоборот, погладили по головке…
Блять, избитый фразеологизм сам собой приобретает пошлый смысл – как и всё рядом с Машей. Чуть сильнее пододвигаюсь к ней, а рука сама собой тянется к нежной девичьей щеке. Девчонка вздрагивает, а я мягко порхаю пальцами по её коже и шепчу почти ласково:
– Какая вредина.
– Руку убрал, – рычит она, сразу подтверждая мои слова.
Не сдерживаю смешка. Вот откуда Машка такая взялась?
– Тащусь от тебя, – с удовольствием сообщаю, наслаждаясь всё более разгорающимся огнём в её глазах.
– То есть просто поговорить с тобой невозможно, да? – неожиданно осаживает меня почти разочарованным пустым голосом, одновременно убирая мою руку своей.
Аж застываю, так меня пришибает осознанием. Машка ведь не просто поддержала со мной диалог. Она, можно сказать, оценивала, насколько я безнадёжен и можно ли со мной на мировую. А я, походу, таки безнадёжен. Причём капитально. Накрывает рядом с ней.
Пора бы и в руки себя брать. Набрасываться на девчонку постоянно, причём во всех смыслах – не вариант. Так я многого не добьюсь.
А хочу я многое… Всё.
– Почему, можно, – миролюбиво подтверждаю, и даже руки теперь при себе держу. Всё равно мне скоро сладенькое достанется по сценарию. – Просто не удержался слегка, а так как раз поговорить и хотел.
Маша скептически хмыкает, но молчит. Судорожно ищу тему, которая могла бы зацепить девчонку снова.
Хм, ладно, пусть пока актёрство и будет. Жаль только знаниями тут не блесну, чтобы впечатлить. Слишком уж неинтересно мне это всегда было.
А потому просто продолжаю проявлять интерес к Маше:
– Как давно тебя зацепила вся эта тема?
Она бросает на меня недоверчивый взгляд, явно колеблясь, стоит ли со мной вообще говорить дальше. Не удивлюсь, если просто отвернётся молча. Пауза вроде бы небольшая, но такое ощущение, что уже долго тянется.
– Ты про театр? – всё-таки уточняет Маша осторожным шёпотом.
– Да.
Ей понадобилось время на ответ? Тема более личная, чем кажется? Просто уточняют, когда и так очевидно, обычно в таких случаях.
Удивлён, что я вообще об этом вспоминаю. В любом
Но в случае с Машей уверен, что всё правильно понимаю. И это чувство только усиливается, когда она со вздохом отвечает:
– В детстве, наверное. Школьная постановка была. Папе понравилось.
Её слова звучат неохотно, напряжённо как-то. А про папу так вообще дрогнувшим шёпотом.
Даже странно, что со мной всё-таки поделились, видимо, личным. Хотя сами по себе факты не сказать, чтобы какие-то особенные были, но Машка явно их так воспринимает. А значит, за ними что-то ещё есть.
С одной стороны, наверное, лучше не лезть. С другой… Всё-таки хочется знать, что там такое. И не просто хочется, а как будто даже важно становится.
– Он хочет, чтобы ты была актрисой? – прощупываю почву.
Хотя первым порывом было уточнить, а жив ли вообще её отец. Неспокойно о нём Маша сказала.
Она невесело усмехается моему вопросу, а у меня опять появляется желание успокаивающе обнять её – как тогда, в коридоре. До того, как меня затопила потребность забрать у девчонки первый поцелуй.
Кстати, хочется услышать от неё подтверждение, что да, он был первым. А то слишком уж уверенно Маша держалась, совсем не так пугливо, когда только собирался поцеловать. С одной стороны, тот горячий отклик распалил сильнее, завёл до невозможности просто, но с другой…
Может, и не врала она об опыте.
– Хотел, – очень неожиданно отвечает Маша, и я даже не сразу улавливаю, что это об отце её и актёрстве. – Как сейчас, не знаю. Мы почти не видимся с тех пор, как они с мамой в разводе.
Звучит как вымученное признание. А потому отгоняю лишние мысли и настраиваюсь на чувства девчонки. Она ведь явно переживает это отдаление с отцом.
Не знаю, каково это, но как будто даже представляю себе отчётливо. На удивление остро проникаюсь.
– Сочувствую, – только и проговариваю со вздохом. Другие слова в голову не лезут. Не силён я в утешениях, даже когда полностью вовлечён в ситуацию. А с Машей это именно так. – У моих сплочённая семья. Но я живу отдельно, – просто добавляю, то ли чтобы тему перевести, то ли пытаясь как-то объяснить собственную немногословность.
Мысленно уже подбираю другую, куда более интересную ей тему, чем какие-либо рассказы обо мне. Но Маша неожиданно спрашивает:
– Почему?
Воу. Она просто вопрос задаёт, а я уже чуть ли не давлю улыбку, саму собой лезущую на лицо от такого, в общем-то, обыденного и ничего не значащего интереса ко мне. Тем более что, может, Маша вообще бездумно спросила. Почему меня так накрывает по фигне?
– Решил, что парню уже с восемнадцати неплохо бы стремиться к самостоятельности, – не упускаю возможность напомнить ей, что я не такой уж раздолбай, как она могла подумать.