Спригган
Шрифт:
– И кто из нас балбес после этого? – спросил я краем рта, за что получил пинок в левое нижнее полушарие.
Филин решил наконец приземлиться. Интересно, конечно, но что тут происходит? Хобгоблины ходят под началом этого цыпленка-переростка? Что это за новый игрок такой? Ага, наверное, он посланник Жженого, правая рука, еще правее, чем Гасси в круглой шляпе.
– Какой здоровенный! – сказала Шиола, глядя на пикирующую охапку перьев.
– Вот именно. Это меня и тревожит.
Птица сделала торжественный
Пока я за всем этим наблюдал, у меня сосало под ложечкой. Очень уж это было зловеще. Нечего было и думать по-дружески поворковать с этим филином. Он прилетел сюда, чтобы отнимать надежду и вселять страх, а не весело и беззаботно проводить времечко с друзьями.
– Сейчас что-то будет, – сказал я.
И действительно. Что-то и было. Иногда мне неплохо удается выступать в роли провидца.
Работая крыльями, Филин завис над крышей и, зыркнув на нас громадными глазищами, обернулся черной фигурой, закутанной в длинный черный плащ с капюшоном. Черным.
Я еще подивился, как это стало возможно – волшебство в нашем близком присутствии, но вспомнил, что на нас надели эти штуки для блокировки антимагии.
Мы с Шиолой переглянулись, думая об одном и том же. Правда, о чем, я не знал.
Дождь по-прежнему шел, хотя не такой частый, и ветер почти стих, но на черной фигуре это не отражалось. Она была сухой, как пергаментная бумага. Таинственная магия отбрасывала от нее капли, чтобы те не нанесли ущерба щегольскому внешнему виду. Тип, облаченный в последний писк моды, придавал ему большое значение.
Я всегда думал, почему магики одеваются так, словно только что сбежали из психлечебницы? Нельзя, что ли, смастерить прикид поприличнее? Но, видимо, не судьба. Наверное, дело в тайном кодексе, соблюдение которого обязательно для всех магов. Если ты не носишь на себе пятьдесят квадратных километров ткани, ты, считай, пустое место и быть тебе в лучшем случае мальчиком на побегушках.
Капюшон скрывал лицо бывшего филина. Постояв неподвижно – для усиления драматического эффекта, видимо, – волшебник приблизился к нам.
– Я протестую, – сказал я. – Мы не сделали вам ничего плохого, а значит, не заслужили подобного обращения. Официально заявляю: это форменное безобразие. Я… мы будем жаловаться!
– Кому? – спросили из-под капюшона.
Взломщица пыталась заглянуть под него, даже протянула руку, чтобы приподнять край, но ее ударили по пальцам.
– Эй, урод, ты чего себе позволяешь?! – взбрыкнула она.
Ее проигнорировали весьма красноречивым пожатием плеч.
– Я пожалуюсь в ваш профсоюз, – сказал я, хотя совсем не был уверен, что такая штука существует.
– Ты как был дураком, спригган, так и остался, – ответил черный плащ.
– Да? А мы что, знакомы с детства? Что-то не припомню среди своих трепетных товарищей по играм таких… гламурных экземпляров!
Хобгоблины смотрели на меня неодобрительно. Они считали, что с их хозяином, мастером перевоплощения, нельзя разговаривать в таком тоне. Да я бы и не разговаривал, не вынуди меня чрезвычайные обстоятельства, неужели не ясно?
– Кое-кому здесь не мешает промыть рот с мылом, – сказал черный плащ.
– Я догадываюсь, кому из нас, – сказала Шиола. Я проверил, не имеет ли она в виду меня. Нет, не имела. Ее горящий взгляд не отрывался от чародея, и в этот момент, сто процентов, она жалела, что ни бум-бум в магии и не может прожечь в нем две дыры величиной в арбуз.
– Догадываешься? Твоя работа не догадываться и не задавать вопросов, спригган. Ты должна делать то, что велят. И не строй из себя крутую! – ответил наш мрачный друг.
– То есть ты уже состроил? Мы опоздали? – спросил я.
Один из хобгоблинов шагнул ко мне, сделав ногой вмятину в крыше.
– Хозяин, дозвольте, я научу этого малого уму-разуму!
– Ты хоть знаешь, что это такое, бочка с навозом? – ответил я и чуть не дал петуха.
Что я делаю?
Черный плащ остановил рычащего амбала поднятием руки и покачал головой. Видимо, он был обо мне лучшего мнения.
– Где карта? – спросил чародей.
Его рука вытянулась в направлении Шиолы, та подняла бровки.
– Какая карта?
– Хватит прикидываться! – рыкнул черный плащ. – Я теряю терпение. Я знаю, карта у тебя, сестрица! Давай!
– А иначе? – спросила взломщица.
– Я намерен обращаться с вами хорошо. До сих пор намерен, но мне придется пойти на крайние меры, если с вашей стороны не будет желания сотрудничать.
– Послушайте, мы вообще не понимаем, о чем таком вы лопочете, уважаемый, – сказал я. – Мы всего лишь мирные спригганы, мы никого не трогаем и…
– Заткнись! Иначе ближайшие сутки ты проведешь в образе ночного горшка. И я дам его хобгоблинам в неограниченное пользование!
Я заткнулся. И любой другой сделал бы то же самое. Перед лицом серьезной угрозы я иногда становлюсь удивительно благоразумным. Согласитесь, ночной горшок – это слишком круто.
– Карту! – прорычал чародей.
– Отдай, он все равно настоит, – сказал я.
Шиола сопела, не в силах заставить себя расстаться с трофеем. Она не успела поведать мне свою увлекательную историю, но понятно, что выудить этот клочок бумаги у Жженого оказалось непросто. Бандитка перешла от сопения к шипению, изображая яичницу на сковородке, но все-таки сдала свои позиции. В ее карьере еще не было столько сокрушительного поражения.
Это лишь начало, детка, подумал я. Чувствую, с этими красавчиками нам еще предстоит повозиться.