Спросите ваши души
Шрифт:
Сестра шепнула мне:
– Годится. Молодец.
– Да я ее не на смотрины привел! – возмутился я.
– Тебе кажется, – сказала сестра.
Перед тем как разойтись, отец повел нас с сестрой в комнату мамы и предложил взять на память о ней что мы захотим из ее вещей.
Сестра взяла мамин крестик, а я выбрал камешек, который я помнил с тех пор, как осознал себя. Это был сердолик неправильной формы величиною с фасоль, он всегда лежал в специальной коробочке на бархате. Иногда мама открывала ее и любовалась, рассказывая нам с сестрой о том, как она его нашла и как этот камешек спас
Это было в Америке, в штате Монтана, куда мама с отцом поехали в свадебное путешествие. Она нашла его на прогулке в горах, а на следующее утро потеряла в гостинице. Он куда-то запропастился. И мать с отцом искали его, пропустив автобус, на котором должны были уехать. Сердолик нашелся, едва автобус ушел.
Этот автобус, на котором они должны были уехать, упал в пропасть, все пассажиры погибли. С тех пор сердолик стал маминым амулетом, или оберегом, если по-русски.
Когда я вернулся на работу после почти двухнедельного отсутствия, я обнаружил там гигантскую свару. Серафима Саровская конфликтовала с Мачиком, не желая разделять его обнаружившуюся любовь к душам зайчиков и медвежат, Лева Цейтлин ходил вялый, телевизионщики тоже приуныли, вдобавок их сильно раздражал реквизит в виде клеток с кроликами, собачками и кошечками, которых готовили к передаче.
Как вдруг Мачик в порыве вдохновения заявил, что нам совершенно ни к чему работать с душами зверьков, тем более что неизвестно – есть ли у них души.
– Это неочевидно, – сказал Мачик. – Говорить они все равно не умеют, надо их озвучивать… Нужно просто рассказать детям, как они живут, их повадки…
– Ага, «Ребятам о зверятах»… – уныло прокомментировал Лева.
– Да! Ребятам о зверятах! – воскликнул Мачик. – Почему нет?
Короче говоря, он уволил Мадемуазель СиСи, вызвав взрыв вопросов и комментариев в прессе, а Цейтлин ушел сам. Передача благополучно развалилась, клетки со зверями исчезли, теперь сам Мачик вел свою передачу и был, по-всей видимости, доволен.
Деньги его не интересовали. Денег у него был вагон. Не так много, как у Кошица, но вполне достаточно, чтобы позволить себе невинное хобби. Душа детского писателя торжествовала.
Зато душа Мачика продолжала неистовствовать в таракане. Я допустил оплошность, посадив Мачика в банку с Тимирязевым, потому что Мачик уже к утру убил профессора, отпустив его душу на волю. Причем сделал это с какой-то восточной жестокостью – отгрыз ему голову.
– Зачем ты это сделал, Мачик? – спросил я.
Таракан посмотрел на меня столь выразительно, что я поблагодарил Бога за то, что не заточил душу Мачика в зверя покрупнее.
Однако, через некоторое время выяснилось, что заточение души – дело не столь однозначное. Сигму по-прежнему преследовали кошмары, я всерьез стал опасаться за ее душевное здоровье. Ночью ей снились души, с которыми она работала – и тетка Сталин, и души братков, и души тех праведников, которыми мы хотели облагородить тела депутатов Государственной Думы.
И эти страхи и кошмары были небеспочвенны.
Обнаружилось это так.
Мы решили поместить душу Мачика в надежное место, потому что таракан буквально излучал ненависть. Мы посадили его в спиросос и отправились в Лосево, к
И каков же был наш ужас, когда мы не увидели в спироскопе никакой души в этом старом валуне! Там ничего не было! Душа диктатора сумела сбежать.
Нечего и говорить, что мы не стали пересаживать душу Мачика в камень, а отправились назад и принялись проверять – все ли пересаженные нами души на месте. Иными словами, мы устроили гигантскую инвентаризацию, – где могли, конечно, и обнаружили, что души, заточенные нами в неживую материю, почти все сбежали. Не было также некоторых душ, помещенных в растения, да и среди человеческих тел случались накладки. Душа передовой доярки, помещенная в депутата Шандыбина, бесследно испарилась, а на ее месте сидела неизвестная нам душа старшего сержанта Драчева, погибшего от рук новобранца, который не снес дедовщины.
Вдобавок по пути обратно в электричке от нас сбежал таракан Мачик.
Эти неприятные открытия сильно насторожили меня, а Сигму буквально поставили на грань помешательства. Души не желали расставаться со своею свободой и находили различные лазейки, чтобы покинуть неугодные им вместилища.
И чего от них можно было ожидать – неизвестно.
Когда мы рассказали об этом зашедшему в гости Костику, он воспринял все очень серьезно и сказал:
– Я буду молиться за вас.
Сигма теперь засыпала только рядом со мной, взяв мою ладонь в свою, при этом часто взрагивала и стонала во сне. Ее осаждали видения душ, которых она лишила покоя.
Успокаивающие таблетки не помогали.
Я пробовал орудовать спирососом, пытаясь поймать витавшие над нею души, и иногда мне это удавалось. Однако это мало помогало. Непойманных душ было больше.
…Однажды я проснулся от крика и от того, что Сигма во сне сжала мою ладонь до боли.
– Не надо… Нет! Нет!! А-а… – кричала она.
Я разбудил ее, сильно встряхнув. Она проснулась, дико озираясь, потом стала шептать:
– Джин, он здесь! Я вижу его! Он хочет меня убить! Спаси меня!
Ее била лихорадка.
– Кто? Кто? – допытывался я.
Она только трясла головой, не в силах ответить. Потом снова закричала, изгибаясь, как от боли.
И тогда я спрыгнул с кровати, схватил мамин оберег и сунул ей в ладонь. Не знаю, почему я так сделал. По наитию.
Сигма еще пару раз дернулась и затихла. Лицо разгладилось, стало спокойным. Она уснула, сжимая в кулаке камешек цвета крови.
Утром она не помнила ничего – кто к ней приходил и чем грозил. Может быть, это был Сталин, но может, и Мачик.
Я собственноручно, пользуясь лишь маленькими круглогубцами и кусачками, изготовил легкую серебряную оправу из старого кулона и заключил туда сердолик, который и повесил на грудь Сигме.
– Спаси и сохрани, – сказал я, целуя ее.
Потревоженные нами души больше не беспокоили Сигму. Она засыпала с красной капелькой на груди, по-прежнему держа мою ладонь в своей, и я любовался ею. Оказывается, она была очень хороша, когда ничто ее не беспокоило и она могла улыбаться.
А через три ночи у нас наконец случилась любовь.