Спустить ночь с цепи
Шрифт:
Повернувшись, Рен направился в сторону Николетты. Медведица не сказала ни слова, когда он проходил мимо нее, но Рен ощутил жар ее пронизывающего взгляда.
Проигнорировав его, он возвратился в бар и принялся за работу.
Николетта вошла вслед за тигардом и остановилась возле сына – Дева.
– Для нашего вида противоестественно интересоваться людьми.
– Он становится неуравновешенным.
Она кивнула.
– Я разговаривала с его кузеном несколько часов назад.
– И?..
Окинув взглядом тигарда, она сузила глаза.
– Он
Дев выглядел потрясенным этой новостью, в отличие от Николетты, которая ожидала услышать что-нибудь в таком духе. В тигарде присутствовало нечто зловещее.
– Как? – спросил Дев. – Он же был зверенышем, когда его сюда привезли.
– Это проклятие его стаи. Как думаешь, почему снежные барсы находятся на грани вымирания? Они становятся безумными и накидываются на тех, от кого зависят. На тех, кто заботится о них.
– Ты думаешь, Рен становится безумным?
– А ты что думаешь?
Дев поглядел на Рена, который протирал стол с Марвином на плече.
– Думаю, что он влюблен в ту женщину. Я даже слышал его смех.
Николетта усмехнулась от этой мысли.
– Для Катагария несвойственно любить человека. Не говоря уже о том, что любит он именно эту женщину, – выпалила она. – Это смерть для всех нас. Ты можешь себе представить, что произойдет, если ее отец когда-нибудь узнает о нашем мире? На нас начнут охоту, а потом убьют.
Дев кивнул.
– Без сомнения, люди запаникуют.
Николетта заскрежетала зубами от неукротимого, сильного гнева, охватившего ее.
– Я не позволю зверю-гибриду подвергнуть опасности всех нас.
– Что ты планируешь предпринять, maman?
Она промолчала, наблюдая за тигардом, который, скривив рот, посмотрел на нее, прежде чем взять посуду и направиться в кухню.
Она не могла рассказать Деву, что запланировала. По каким-то причинам ее сын, в некоторой степени, любил тигарда. И это приводило ее в смятение. Но большинство мужчин – слабые существа. Поэтому медведицы были сильнейшими из особей, и вот почему она руководила домашним хозяйством.
– Не беспокойся, Деверо. Maman все уладит. Ты возвращайся и контролируй вход.
И скоро ее дом снова будет в безопасности от угрозы, которую для всех них представляет Рен.
Глава 7
Маргарита тяжело вздохнула. Она в одиночестве гуляла по зоопарку, наблюдая за животными, которые резвились друг с другом или отдыхали. Прошло уже три дня, а от Рена ни слуху, ни духу. Хуже того, два часа назад позвонил отец и накричал на нее из-за ареста Блейна и предстоящего суда. Судя по всему, ни сам Блейн, ни его отец не удосужились сообщить ему, кем в действительности является Рен. Блейн наверняка отказался поверить этому. Как-никак, чья семья может быть влиятельнее семьи Блейна?! И как кто-то, владеющий такими деньгами, какие были у Рена, может заниматься чем-нибудь, кроме как греться в лучах собственного величия?!
Этого
«Теперь на его биографии будет несмываемое пятно – и из-за чего? Из-за никчемного бродяги, с которым ты решила подружиться? В самом деле, Маргарита, что с тобой? Отец Блейна помог собрать десятки тысяч долларов во время моей кампании, а из-за моей дочери арестовывают его единственного сына? Ты решила убить меня? Ты хочешь довести меня до инфаркта этим арестом, чтобы пораньше получить свое наследство? Тогда просто возьми ружье и пристрели меня. Покончи с…»
И тогда он сделал замечание, которое попало точно в цель, пройдя сквозь нее болезненной волной.
«Вот что я получил, женившись на каджунке вопреки воле моей семьи. Мне вообще не следовало заводить детей. Они – ответственность, которую политический деятель не может себе позволить».
В течение всей сорокапятиминутной тирады она не могла вставить ни слова, чтобы возразить. А через некоторое время и вовсе бросила попытки. Пока отец продолжал ругаться, Маргарита положила трубку на столик, пожевала чипсы и полистала журнал. Как только он закончил, она просто извинилась и повесила трубку.
Отец не принадлежал к тому типу людей, которые прислушиваются к голосу рассудка. Конечно, она могла прекратить все это, рассказав ему, кто такой Рен, и почему Блейн не в состоянии откупиться от этих проблем. Но она получала злорадное удовольствие от умалчивания этой информации. Пускай и дальше заблуждается.
Маргарита знала своего отца. Как только он узнает о миллионах Рена, то кардинально изменит свое отношение к нему.
Но Мэгги не хотела, чтобы Рен понравился отцу только из-за своего богатства. Она хотела, чтобы отец увидел в нем личность, а не деньги.
Встряхнув головой, она вышла на деревянную дорожку между клетками, пытаясь мысленно разложить по полочкам всю сложившуюся ситуацию. Мысли разбегались. Маргарита не хотела идти против своего отца.
Все, чего Мэгги хотела, – чтобы отец гордился ею. Чтобы принял ее. А пока он был таким безрассудным. Она не знала больше никого, кто бы умел делать такие поспешные выводы, владея столь скудной информацией, а потом с пеной у рта отстаивал свою точку зрения, убеждая остальных в своей правоте.
– Однажды я смогу противостоять тебе, папа, – прошептала Маргарита. По крайней мере, она надеялась, что сможет, хотя это будет тяжело. Несмотря ни на что Мэгги любила его. Он – ее отец, и у него бывали проблески нежности…
По крайней мере, иногда.
Он просто возлагает большие надежды на свою дочь. Он хочет, чтобы она была – как Уитни или Элис – идеальной дебютанткой, чья сногсшибательная красота дополняла бы богатство супруга. Той, которая будет устраивать стратегически важные приемы, чтобы помочь мужу подняться по карьерной лестнице в любой сфере деятельности, какую бы тот ни выбрал.