Шрифт:
1
Нет, все-таки расставаться нужно без всяких объяснений! Сентиментальные слова, тягучие, как патока… Энтони Элдридж поморщился.
Интересно, что она сейчас делает? Впрочем, он пожал плечами, какое ему теперь до всего этого дело! У нее, похоже, извращенное представление о любви. Хотя, что с нее взять… Семнадцать лет… девчонка! Наверное, решила, что, сказав «а», не обязательно говорить «б»… Нда! Весьма примитивная уловка…
С отчаянием и даже с каким-то ожесточением, поскольку был самолюбив, он вскочил и включил телевизор.
Провинциалка,
О Господи! Неужели это всего лишь предлог?
А нежность, привязанность, потребность в общении, желание не расставаться ни на минуту? Ведь было же, было…
Если это не любовь, то что?
А может, ей просто не дано любить? Значит, надо ее забыть. И чем скорее, тем лучше. Странная, однако, штука жизнь! Оказывается, самым чужим может стать тот, кого любил, подумал Энтони устало.
Впрочем, наверное, виноваты они оба…
Устроившись поудобнее в кресле, он погрузился в раздумье, стараясь привести в порядок мысли и чувства, но ничего не получалось: все так запуталось, что Энтони уже не мог понять, каким образом выбираться из руин прежде столь упорядоченной жизни.
На экране почему-то пропало изображение, лишь бился, как сердечная мышца, маленький световой пульс.
Энтони впал в тяжелый, без сновидений, сон, время от времени просыпаясь, — в комнате было тихо, а тишина всегда вызывает беспокойство.
Когда за окном сгустились сумерки, сон стал спокойнее: в темноте спать не так тревожно…
— Да говорю вам, это он! Своими глазами видела!
Лина Нэвилл, дежурный врач отделения «скорой помощи» и травматологии больницы святого Варфоломея, подойдя к приоткрытой двери в ординаторскую, услышала, с каким жаром старшая медсестра Мэри Карбайд отстаивает свою точку зрения — на этот раз в самом прямом, а не в переносном смысле.
— Мэри, я заинтригована, — сказала Лина, входя в ординаторскую. — И кого же вы видели? — спросила она, приветливо кивнув трем молоденьким медсестрам-практиканткам.
Улыбнувшись в ответ, девушки немедленно перевели взгляд на старшую медсестру отделения — для них истину в последней инстанции.
Яркая блондинка с голубыми глазами с поволокой и обладательница аппетитной фигуры, Мэри Карбайд постоянно досаждала весьма привлекательной «новенькой» докторше Нэвилл, поскольку имела обыкновение принимать в штыки все и вся, если усматривала хоть малейший намек на соперничество.
Что касается профессионализма, старшая медсестра была вне всякой конкуренции! Она знала себе цену, и ее ценили. Впрочем, деловые качества всегда в цене там, где занимаются делом, а не псевдодеятельностью.
Смерив Лину ледяным взглядом, Мэри повела пышными плечами и с явно наигранной неохотой ответила:
— Нового хирурга-ординатора. Между прочим, перспективный кадр…
— У нас чуть ли не каждый год новый хирург-ординатор. — Лина улыбнулась. — А в этом есть нечто особенное? И какой же смысл вы вкладываете в словосочетание «перспективный кадр»?
Закатив глаза, Мэри Карбайд перевела дыхание — и от волнения роскошного бюста едва не лопнул халат на груди.
— Самый прямой! — Медсестра посмотрела на Лину в упор. — Он без пяти минут лорд, потому как единственный сынок у престарелого пэра.
— Интере-е-есно! — протянула Лина. — Все-то вы, Мэри, знаете! — Подойдя к перевязочной тележке, она вынула из стойки ампулу с пенициллином, пощелкала по ней ногтем, посмотрела на свет и поставила обратно. — Кстати, как у нас дела с противостолбнячной сывороткой? А то лорд Хирург-ординатор задаст нам всем хорошенькую трепку, если что не так…
— Ну это навряд ли! Ведь Энтони Элдридж — истинный аристократ, — сказала Мэри с расстановкой и облизнула губы. — А что до сыворотки, так вы как в воду глядели. Он такой красавец, что как увидите — так и остолбенеете. И никакая сыворотка не поможет! Берегитесь, девочки! — Она обернулась к практиканткам, смотревшим на свою наставницу во все глаза.
Лина подошла к холодильнику, достала бутылку минералки, налила полстакана, сделала пару глотков.
— Доктор Нэвилл, что с вами?! — всполошилась Мэри. — Да на вас лица нет! Вам нехорошо? — Кивнув на шкафчик с лекарствами, спросила: — Может, накапать чего-нибудь?
— Спасибо, не надо! — Лина сделала еще глоток. — Голова ни с того ни с сего закружилась. Наверное, спазм…
— Вам виднее. Спазм так спазм. А я, признаться, подумала, вы, случаем, с ним не знакомы?
— Откуда? — ответила Лина с излишней поспешностью. — В стране двадцать с лишним медицинских учебных заведений, и, надо думать, среди студентов есть и аристократы. Но мне не довелось познакомиться ни с одним сиятельным отпрыском… — Она перевела дыхание и, чувствуя, что переигрывает, нарочито уверенно добавила: — Нет, я его не знаю.
А я его и на самом деле не знаю! — с горечью подумала она. Девять лет назад по наивности полагала, что знаю Энтони Элдриджа, и этот «истинный аристократ» чуть было не воспользовался моей незрелостью и неопытностью. Кто я была тогда? Наивная доверчивая дура — если уж называть вещи своими именами…
Лина покосилась на старшую медсестру отделения, поправила выбившуюся из-под шапочки прядь каштановых волос, лихорадочно соображая, что бы такое еще сказать, но тут, на ее счастье, пронзительно зазвонил телефон. Экстренный вызов!.. Значит, ситуация критическая, под угрозой чья-то жизнь. Позабыв о «перспективном кадре», Мэри помчалась на сестринский пост.
У каждого бывают дни, когда прошлые беды начинают казаться ничтожными. Люди в белых халатах, для которых облегчать страдание ближнего — дело привычное, живут с подобным ощущением постоянно.
Сигнал о несчастье с кем-то, Лине пока неизвестным, мгновенно вытеснил из головы мысли об Энтони Элдридже, и Лина чуть ли не бегом поспешила следом за Мэри Карбайд. Когда она подбежала к посту, старшая медсестра уже положила трубку.
— Везут ребенка, — сообщила она. — Девочку двух лет. Собака покусала лицо. Бультерьер… Есть рана на шее. Не исключена травма дыхательных путей. — Старшая медсестра, как всегда в таких случаях, была предельно лаконична. — Пытаются ввести трубку, но мешает отек.