Спутанная щупальцами
Шрифт:
Теперь в его предложении есть смысл.
— Ты голоден?
— Я всегда готов перекусить, — его щупальце обвивает мою талию.
— Тогда давай сделаем это, — пробормотала я. — Но если я хоть немного вздрогну, я хочу, чтобы ты остановился.
— Клянусь честью монстра, — говорит он голосом, полным страсти.
Он укладывает меня на спину и раздвигает мои ноги своими щупальцами.
Несколько тонких усиков проходят по моей киске, одни из них кружат вокруг её отверстия, другие поглаживают клитор. Я сбилась со счёта,
Мои бёдра дрожат, а на лбу выступили капельки пота. Отчасти это предвкушение чего — то нового, но в основном я просто хочу большего удовольствия. Я раздвигаю губы и задыхаюсь.
— Он уже вошёл?
Он хихикает.
— Я просто смазываю место смазкой.
Как только он произносит эти слова, я чувствую крошечное растяжение, за которым следует самое острое ощущение. Это не боль и не щекотка, а новая форма экстаза, от которой у меня перехватывает дыхание.
По спине пробегает дрожь.
— Ох.
— Всё в порядке? — спрашивает он.
— Продолжай, — отвечаю я, задыхаясь.
Щупальце проникает чуть глубже, двигаясь из стороны в сторону, как крошечная змейка.
— Знаешь ли ты, что клитор гораздо больше внутри тела, чем снаружи? — его голос заполняет пространство между моими ушами. — Удовольствие, которое ты испытываешь, возникает из — за стимуляции ряда нервов, которые вызывают оргазм.
Мои ноги дрожат, когда он протягивает тонкое щупальце дальше.
— Ох, блять, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Что ты со мной делаешь?
Его прохладное дыхание пробегает по моей разгорячённой коже.
— Тебе нравится?
— Мне нужно больше, — говорю я.
Щупальце внутри меня не просто расширяется — оно прижимается сильнее, как бы поглаживая меня изнутри. Пот выступает на моей коже, и каждая конечность моего тела подрагивает.
— Твоя реакция восхитительна, — бормочет он.
Чувства переполняют мои нервы. Прямо сейчас весь мой клитор — весь, а не только его внешние части, набухает. Я не могу говорить, едва дышу, а мои глаза закатываются к затылку.
— Вот и всё, моя пара, — говорит он, его голос такой же сиплый, как и мой. — Ты так близка к кульминации, так близка к тому, чтобы извергнуться в моё ждущее щупальце.
Его грязные слова подталкивают меня к краю опасной пропасти, и по моим ногам пробегают спазм и дрожь. Ощущения от его щупалец, поглаживающих новые части моего клитора, ещё более интенсивны, чем от порки киски.
— Это моя прекрасная пара, — рычит он.
Я падаю за грань здравомыслия и погружаюсь в мощный оргазм, который разрывает мой клитор и киску. Запрокинув голову назад, я открываю рот и кричу.
Мышцы моей киски сжимаются в такт пульсу, заставляя моё тело трепетать. Чувство, охватывающее меня, как озноб во всём теле, зажигает все мои центры удовольствия.
— Я кончила?
— Прекрасно, —
— Оу, — говорю я, задыхаясь.
Мои веки опускаются, а конечности становятся тяжёлыми от усталости. Я всё ещё не привыкла к такому количеству кульминаций, а день был долгим.
— Я достаточно тебя накормила? — шепчу я.
Он обхватывает меня своими щупальцами, образуя тёплый кокон.
— Спи. Я буду прижиматься к тебе всю ночь.
Я так устала, что мне не приходит в голову спросить, куда он отправится на рассвете.
По крайней мере, до тех пор, пока я не проснусь с его ангельски ухмыляющимся лицом.
Глава 11
Вид жестокого и красивого лица монстра выводит меня из дремоты. Затаив дыхание, я перебираюсь на другую сторону матраса, но он обхватывает меня своими невидимыми щупальцами, словно коконом.
— Куда это ты собралась, маленькая пара? — спрашивает он.
— Я… — мой голос дрожит. — Я думала, ты вернёшься в своё измерение.
Его взгляд скользит по моей фигуре, потому что к этому моменту он уже сбросил с себя одеяло, оставив меня лежать рядом с ним, обнажённую.
— Зачем мне уходить, если я нашёл тебя?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику и оседает между ног. Несмотря на то что я боюсь этой его версии, какая — то часть меня находит, что ему трудно сопротивляться. Я слаба перед лицом такой огромной мужской красоты.
Я высовываю язык, чтобы облизать пересохшие губы, и его ярко — голубые глаза расширяются, отслеживая это движение.
— Если ты не ушёл, то куда ты ходил вчера? — спрашиваю я.
— Я выходил кормиться.
Ужас перекатывается в моём животе.
— Прости, что?
— Единственный способ существовать в этом измерении в качестве существа, состоящего не только из теней, — это поглощать человеческий страх. Это не то, в чём я бы признался тебе в темноте.
— Почему?
— Слишком много неправильного страха приводит к разрушению человека, — отвечает он, непринуждённо пожимая плечами.
Я боялась, что он скажет, что — то в этом роде.
— Так вот почему ты заставил меня вчера плакать?
Уголок его губ приподнимается в улыбке.
— Я бы никогда не стал питаться такой драгоценностью, — говорит он. — По крайней мере, не всё сразу.
Я замираю с открытым ртом, а он улыбается так широко, что все волоски на моём теле встают дыбом от нового ужаса.
Я сглатываю.
— Я в опасности?
— Со мной никогда, моя сладкая.
То, как он произносит это ласковое слово, имеет пугающий подтекст, но меня успокаивает то, что он не думает обо мне как о потенциальной еде. По крайней мере, не как о полноценном блюде.