Спутница по июньской ночи

Сразу за лесом, темно и плотно вставшим на пути, они свернули вправо и еще успели заметить рассеивающийся голубой дымок от выхлопных газов. Она, наверное, ничего не поняла и весело спросила:

– Куда это он покатил?

– Кто его знает, – небрежно ответил Тихон Варков.

– Но мы ведь не опоздали?

– Кажется, нет…

– Что значит – «кажется»? – встревожилась она. – Который теперь час?

– Половина шестого…

– Как?! – испуганно ахнула она, задерживая шаг и роняя в Тихона непонимающий взгляд. – Как – половина шестого? Ведь мы обещали вернуться к пяти часам…Вы шутите?

Он поднял левую руку, она судорожно шагнула и, вытягивая шею, посмотрела на циферблат. Тихон усмехнулся и молча пошел дальше.

– Но как же так получилось? – растерянно говорила она у него за спиной. – И что теперь будет?

– А что, собственно, может быть? – небрежно спросил Тихон. – Что тут особенного, если мы так и не нашли никаких ягод, про которые он нам наплел с три короба?

– Что особенного? – голос у нее срывался и падал, и в нем уже не было того удивительного малинового звона, который утром отметил для себя Тихон. – Вы его плохо знаете… Да нет, вы его совсем не знаете, если так говорите….

Они уже подошли к своему стану, где была расстелена «скатерть-самобранка», растерзанная обеденным аппетитом, и Тихон видел, что она едва сдерживает слезы, но продолжал притворяться и «ничего не замечал».

– Вы его совсем не знаете, – повторила она, безнадежно остановившись у полога яркой палатки.

Тихон взял бутылку пива, сковырнул пробку и жадно принялся пить из горлышка, скашивая глаза на ее загорелые, вполне уже женские плечи.

– Допустим, что я его не знаю, – лениво сказал он. – И что?

– Почему он уехал?

– Меня это мало интересует, – Тихон отбросил бутылку и лег на раскаленный солнцем резиновый матрац.

– Он уехал потому, что… что, – она с трудом сглотнула, высоко подняв плечи и выпрямляясь долгой спиной.

– Глупости, Лена, – он впервые назвал ее по имени. – Лучше выпейте пива и ложитесь: после такой прогулки надо отдохнуть.

– Да-а, вам легко говорить, – неуверенно протянула она. – А я знаю, что он теперь злится…

«Ничего ты не знаешь», – усмехнулся Тихон. – Но вслух сказал совсем о другом:

– А пивко-то холодное, из автомобильного холодильника.

– Тогда налейте и мне, – рассеянно попросила она.

Тихон налил и подал ей пластмассовый стаканчик.

– Хорошо, что вы с ним старые друзья, – тихо сказала она. – Вам он может поверить…

Она пила торопливыми маленькими глотками, и её мокрые зубы остро взблескивали в белой пене, и это так не вязалось с тем, что она говорила… Не выпуская стаканчик из рук, Лена встала на колени рядом с Тихоном, доверчиво глядя на него детски-порочными круглыми глазами.

– Ведь вы ему скажете, что мы честно искали ягоды, и поэтому опоздали на полчаса?

– Конечно…

– А еще лучше вот что! – она засмеялась от удовольствия, немного откидывая голову в сторону и назад. – Давайте подведем часы?

И Тихон не смог удержаться, чтобы не улыбнуться ее наивности, вот этому – «давайте подведем часы». И, подделываясь под ее тон, он весело спросил:

– А это ничего, что мы его немножко обманем?

– Ничего-ничего! – радостно захлопала она в ладоши, оглядываясь на пыльную дорогу. – Так будет лучше. – Она быстро и странно взглянула прямо ему в глаза. – Ой, вы сильно устали, да? Вы спать хотите? Я не буду вам мешать… Вы спите, а я все здесь приберу и подумаю, что мы будем есть, когда вы проснётесь и приедет Валерик.

– О,кей, – обронил Тихон с вялых губ и прикрыл глаза.

Спать Тихон не хотел.

«Кой черт ввязался я в эту историю, – принялся ругать он себя, как только спрятался от Лены за броней мягких ресниц. – Валерка всегда впутывает меня в грязные истории. А я не могу ему отказать. И эта, вертихвостка, туда же… Сколько ей лет? Валерку, вообще-то, за такие дела бить надо. Но его разве побьешь: он любому в пять минут докажет, что протянуть слона сквозь игольное ушко – рядовое событие. Однако же всему есть предел и впредь надо быть с ним осторожнее. Чего доброго, можно в такую историю вляпаться… Однажды он хвастливо признался: «Я люблю наблюдать, как из девочки формируется женщина». Вот и наблюдал бы теперь сколько угодно… А женщину из нее он, конечно, сделал, – вполне! – Тихон усмехнулся, вспоминая мягкую и плавную линию плеч этой Леночки. – Здесь он преуспел, как, впрочем, и везде…»

Валерка появился у него в общежитии вчера вечером, непривычно тихий и серьезный. Полистал журналы, постоял у окна, нервно закурил и вдруг сказал:

– Тихон, я горю синим пламенем!

Тихон знал, что еще днем, на службе, Валерка никаким огнем не горел, даже наоборот – нагло посапывал за столом, уронив голову на сложенные руки. Глядя на него, ребята добродушно посмеивались. Случись такое с Тихоном, ему, наверное, просто-напросто показали бы на дверь. Валерке же все сходило с рук…

К концу рабочего дня Валерка ожил, потянулся после сладкого сна и угостил всех дорогими сигаретами. По офису поплыл тонкий, ароматный запах, и уже никто из сотрудников не думал о работе, нетерпеливо поглядывая на круглые настенные часы.

– Что, Валерка, не дали тебе ночью выспаться?

– Не дали, – искренне вздохнул в ответ Валерка.

В это время по всему пятиэтажному зданию проектно-исследовательского института звонко задребезжал электрический звонок, даруя всем его обитателям свободу вплоть до половины девятого утра будущего понедельника. Зная, что у выхода на проходной непременно образуется пробка, сотрудники опрометью кинулись вон. Вместе со всеми ушел и Тихон, хотя ему, собственно, спешить было некуда. И вот теперь, спустя несколько часов, Валерка сказал ему, что горит синим пламенем.

– Да? – недоверчиво посмотрев на приятеля, спросил Тихон.

– Не веришь?

– Почему же… А что за причина у этого синего пожара?

– Понимаешь, Тихон, она мне позвонила…

– Кто?

– Да Ленка же… Я тебе о ней рассказывал.

– Что-то не припомню…

– Ну, как же не помнишь? – вдруг разнервничался Валерка. – Она дочка Питона, короля бензоколонок… Только что закончила десятый класс. У нее еще такие, знаешь, круглые глаза…

– Та-ак, прекрасно, – Тихон зевнул и повалился на свою кровать. – Круглые глаза, это очень здорово… Только при чем здесь я?