Спящая красавица
Шрифт:
— Где вы ее нашли? — спросил он.
— Она была на столе в вашем кабинете, милорд.
— Кто это писал?
— Представления не имею, милорд.
Маркиз внимательнее вгляделся в почерк — он был очень изящен и явно принадлежал человеку образованному.
— Это написано кем-то из моих домашних, — сказал он.
— Ни один слуга так бы не написал, — согласился мистер Рейнольдс.
Маркиз положил записку на туалетный столика.
— Но если информация верная, — сказал он, — нам лучше поторопиться!
Без лишних слов мистер Рейнольдс пошел к двери, а маркиз приказал ему вдогонку:
— Приготовьте мне пистолет — да и конюхам тоже стоит вооружиться.
— Я прослежу, милорд, — ответил мистер Рейнольдс уже из коридора.
Камердинер помог маркизу надеть сапоги для верховой езды и дорожную куртку.
Маркиз взял с туалетного столика записку Оделлы и поспешил вниз по лестнице.
— Завтрак готов, милорд! — объявил Ньютон, но маркиз только отмахнулся и прошел мимо к парадному входу.
Конюхи уже привели лошадей. Это были крепкие парни, и маркиз знал, что, если придется драться, на них можно положиться.
Он вскочил в седло и быстро поехал прочь.
Кратчайший путь до Вишингэма лежал через поля.
Сарацин был горяч и полон сил.
Выехав на дорогу, ведущую в деревню, маркиз вынужден был остановиться и подождать своих отставших спутников.
Когда они подъехали, он спросил:
— Ваши пистолеты заряжены?
— Да, милорд.
— Используйте их только в случае крайней необходимости. Я надеюсь, что нам повезет и мы застанем грабителя врасплох, так что стрелять не придется.
Конюхи дружно кивнули в знак того, что все поняли.
У въезда в деревню маркиз спросил Бена:
— Ты знаешь, где Гейбл-Коттедж?
Он не сомневался, что содержание записки стало известно всем в доме еще до того, как он спустился по лестнице. Бен кивнул:
— Да, милорд. Первый дом за церковью.
Маркиз поехал вперед. Люди, мимо которых он проезжал, узнавали его. Женщины делали реверанс, а мужчины снимали шляпы.
Гейбл-Коттедж был не такой, как прочие крытые соломой голубые беленькие домишки.
По сути, это был большой особняк с двумя фронтонами по первому этажу.
По саду, усыпанному весенними цветами и тщательно ухоженному, к двери вела аккуратная каменная дорожка.
Медный дверной молоточек был тщательно вычищен и отполирован.
За домом был еще один небольшой садик, а дальше уже начинались поля.
Маркиз повернулся к Дику и сказал, понизив голос:
— Поезжай к задней стене дома и следи, чтобы никто не выскочил.
Конюх сделал, как ему было велено, а маркиз велел Бену:
— Ты наблюдай за дверью.
Спешившись, он привязал Сарацина к воротам, а потом подошел к двери и повернул ручку.
Маркиз рассчитывал, что в это время
Он попал в маленький холл с узкой лестницей на одной стороне, ведущей к спальням.
Перед ним было две двери, и маркиз на мгновение замешкался, выбирая, а потом открыл правую.
Интуиция его не подвела.
За столом в центре комнаты сидел молодой мужчина и разглядывал портрет работы Ван Дейка, который стоял перед ним.
Увидев маркиза, он испуганно вскочил.
Маркиз подумал, что у этого человека очень неприятная внешность и бегающие глаза только усугубляют это впечатление.
С первого взгляда было ясно, что ему нельзя доверять.
Маркиз подошел к столу и положил руку на портрет.
— Как вы посмели ворваться в. мой дом и украсть мою собственность! — сказал он. — Я заберу вас в участок, и вы предстанете перед судом. Я думаю, вам известно, какое наказание полагается за кражу?
Фред Коттер не отвечал, и маркиз готов был поклясться, что слышит, как стучат его зубы.
— Виселица, — продолжал маркиз, — или тюрьма. Это ваше первое преступление?
Внезапно Фред Коттер упал на колени.
— Простите меня, милорд, простите меня! — взмолился он сквозь слезы. — Моя мать больна, а у меня нет денег, чтобы заплатить за лекарства, которые доктор выписал ей. Я только хотел спасти свою мать!
— Неужели вы не осознавали, что полиция будет искать преступника, и вас непременно поймают?
— Я знаю, я знаю! — рыдал Фред Коттер. — Но я не мог придумать, как еще спасти свою мать.
— Я полагаю, вы понимаете: весьма маловероятно, что вам удалось бы продать такое ценное и известное полотно? — с презрением спросил маркиз.
— Я этого даже не знал, я первый раз решился на кражу, и думал только о том, что должен спасти свою мать.
Десятью минутами позже маркиз вышел из Гейбл-Коттедж с портретом в руках.
Фред Коттер, рыдая, полз за ним на коленях, умоляя его не обращаться в полицию.
— Если вы когда-нибудь еще осмелитесь забраться в мой дом, — предостерегающе сказал маркиз, — я не посмотрю на то, что вы бедны.
Он сурово взглянул на грабителя и добавил:
— Можете сказать своему доктору, чтобы он посылал мне счета на лекарства, которые — нужны вашей матери, — и я бы на вашем месте не стал рассказывать ей о том, как она едва не потеряла сына!
— Я обещаю, я обещаю! — восклицал Фред Коттер.
Выйдя за ворота, маркиз передал картину Дику. Тот положил ее на седло и, придерживая портрет обеими руками, пошел рядом с лошадью, которую вел под уздцы Бен.
Они возвращались в замок другой дорогой, которая была длинной, зато ровной, а сам маркиз снова поехал через поля. Он проявил такое милосердие к Коттеру не только из-за его жалостливого рассказа о матери.