Спящее убийство

Кристи Агата

— Гвенда, дорогая моя…

Джайлз подошел к жене, обнял ее и почувствовал, как она дрожит.

— И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее задушил мой собственный отец. И голос, который я слышала, принадлежит ему. Нет ничего удивительного в том, что я все вспомнила и так испугалась. Мой собственный отец!

— Подожди, Гвенда, подожди. Мы ведь не знаем точно…

— Конечно, знаем! Он же сказал доктору Кеннеди, что задушил свою жену, разве нет?

— Но доктор убежден, что это не так…

— Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его видела.

— Ты его видела в холле, не в спальне.

— Какая разница?

— А разве это не странно? Зачем твоему отцу было говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом

деле он задушил ее в холле?

— Не знаю. Это не имеет значения.

— Я придерживаюсь другого мнения. Подумай хорошенько, дорогая. В этой истории очень много странного. Допустим, твой отец действительно задушил Хелен. В холле. Что было дальше?

— Он поехал к доктору Кеннеди.

— И рассказал ему, что задушил свою жену в спальне. Они приехали в этот дом, но никакого трупа не нашли. В спальне его тоже не было. Послушай, без трупа убийства не бывает. Так куда же твой отец его дел?

— Возможно, труп был, и доктор Кеннеди помог ему избавиться от него и никому ничего не сказал, но нам он в этом, естественно, не признается.

Джайлз покачал головой:

— Нет, Гвенда. Я не могу представить себе Кеннеди, совершающего подобный поступок. Он трезвый, практичного ума шотландец, а ты предполагаешь, что он, рискуя головой, стал сообщником преступления. Я не думаю, что он на это способен. Вот если бы был процесс, он сделал бы все возможное, чтобы выручить твоего отца, свидетельствуя о его психической неуравновешенности. Такое вполне вероятно. Но с какой стати он стал бы соучастником убийцы? Келвин Халлидей не был ему ни настоящим родственником, ни близким другом. А убили его сестру, которую он явно нежно любил, хоть и осуждал, в силу своего викторианского воспитания, ее поведение. Думаешь, ради тебя он стал бы помогать ему избавиться от трупа? Но ты ведь даже не родная дочь его сестры. Нет, Кеннеди никогда бы не согласился скрыть преступление. Единственное, что он мог сделать, — это выдать ложное свидетельство о ее смерти от сердечного приступа или что-то в этом роде. Да, на такой поступок он, пожалуй, пошел бы, но нам совершенно точно известно, что он этого не делал, так как в метрических книгах ее смерть не зарегистрирована. К тому же, если б он так поступил, он сказал бы нам, что его сестра умерла. А теперь исходя из всего этого объясни мне, если можешь, куда делся труп.

— Мой отец мог закопать его где-нибудь… Например, в саду.

— А потом отправиться к Кеннеди и заявить ему, что он убил свою жену? С какой целью? Ну почему бы тебе не поверить в то, что она ушла от него?

Гвенда откинула волосы со лба. Ее напряжение начало проходить, пятна на щеках исчезли.

— Я не знаю, — призналась она. — После того как ты все так логично изложил, моя версия действительно кажется маловероятной. Ты считаешь, доктор Кеннеди сказал нам правду?

— Да, я в этом убежден. С его точки зрения, здесь нет ничего непонятного. Галлюцинация принята за реальность. Кеннеди ни на секунду не сомневается в этом, так как убийства без трупа не бывает — мы только что об этом говорили. Здесь наши с ним мнения расходятся: мы знаем, что труп был. — Он помолчал и добавил:

— Если встать на его позицию, все сходится: недостающая одежда, чемодан, прощальная записка и полученные впоследствии от сестры два письма.

— Да, ее письма… Как мы можем объяснить факт их существования?

— Пока что никак, но мы должны это сделать. Если исходить из того, что Кеннеди говорит правду — что, я повторяю, по-моему, так и есть, — нам надо найти этому объяснение.

— Надо полагать, они действительно были написаны рукой его сестры. Он узнал ее почерк?

— Знаешь, Гвенда, я не думаю, что он задавался таким вопросом. Речь же шла не о подписи на чеке. Если почерк, которым были написаны оба письма, мало чем отличался от почерка его сестры, ему просто не пришло в голову усомниться в их подлинности. Он же считал, что она ушла с другим человеком, и письма были тому подтверждением. Вот если бы он не получил от нее никаких известий, тогда бы он мог засомневаться.

И тем не менее здесь есть кое-какие моменты, на которые он, похоже, не обратил внимания, но меня они настораживают. Оба письма до странности безличны. Ответить на них можно только до востребования, на адрес почтового отделения. В них нет ни слова о мужчине, к которому она ушла. Все говорит о ее твердом намерении порвать прежние связи. Именно такие письма написал бы убийца, если бы хотел усыпить подозрения родственников своей жертвы. Отправить же письма из-за границы не составляет большого труда.

— Ты считаешь, что мой отец…

— Нет, этого я как раз не считаю. Вообрази себе человека, задумавшего избавиться от своей жены. Сначала он пускает слух о ее супружеской неверности, затем инсценирует ее побег: прощальная записка, одежда, исчезнувшая из ее шкафа, чемодан… Потом он получает «от нее» несколько писем откуда-то из-за границы. На самом же деле он спокойно убил свою жену и спрятал труп, скажем, в подвале. Преступления такого рода встречаются довольно часто. Но в этом случае убийца не побежит к родственнику, рассказывать, что убил свою жену, и просить вызвать полицию. С другой стороны, если твой отец принадлежал к типу людей легковозбудимых, если он безумно любил свою жену и задушил ее в приступе ревности, по примеру Отелло, — что совпадает с услышанным тобой, — он не стал бы устраивать всю эту инсценировку с одеждой и письмами, перед тем как пойти и признаться в совершенном злодеянии человеку, на молчание которого меньше всего мог рассчитывать. Все не так, Гвенда. Вся эта схема неверна.

— К чему ты ведешь, Джайлз?

— Я и сам не знаю. Похоже на то, что в этом деле не учтен один фактор. Правильнее будет сказать — человек. Назовем его Икс. Я имею в виду кого-то, кто еще не появился на сцене, но чье присутствие уже ощущается.

— Икс? — удивленно повторила Гвенда. Ее глаза потемнели. — Ты это придумал, чтобы успокоить меня.

— Клянусь тебе, нет. Разве ты не видишь, что те факты, которыми мы располагаем, не укладываются ни в одну мало-мальски логичную схему? Мы знаем, что Хелен Халлидей задушили, потому что ты видела… — Он внезапно умолк. — Господи, какой же я глупец! Теперь я все понимаю… Теперь все сходится. Ты права. И Кеннеди тоже прав. Послушай меня, Гвенда. Хелен собирается сбежать со своим любовником. Кто он — мы не знаем.

— Икс?

Джайлз оставил ее вопрос без внимания и продолжал:

— Она садится писать мужу прощальную записку. В этот момент входит он, читает то, что она написала, и теряет голову от ярости. Он комкает листок, швыряет его в корзину для бумаг и бросается на жену. Она в ужасе убегает в холл. Там он настигает ее, душит… она перестает сопротивляться, и он опускает ее на пол. Стоя в нескольких шагах от нее, он и произносит цитату из «Герцогини Амальфи» именно в тот момент, когда сверху на него смотрит маленькая девочка.

— А что происходит потом?

— Все дело в том, что она не умерла. Он решил, что она мертва, но она просто потеряла сознание. Может быть, после того как обезумевший муж помчался на другой конец города к доктору Кеннеди, приехал ее любовник; не исключено и то, что она сама пришла в себя. Как бы то ни было, собравшись с силами, она убегает из дома, убегает, не теряя ни минуты. Эта гипотеза объясняет все: уверенность Келвина в том, что он убил свою жену; исчезновение вещей Хелен, которые она собрала и уже отослала, а также действительно написанные ею письма, которые впоследствии получил доктор Кеннеди.

— Да, но твоя гипотеза не объясняет, почему мой отец сказал Кеннеди, что убил Хелен в спальне, — медленно произнесла Гвенда.

— Он перенес такое потрясение, что не помнил точно, где это произошло.

— Я бы хотела поверить тебе, — вздохнула Гвенда. — Я бы очень хотела поверить… Но я по-прежнему глубоко убеждена в том, что когда я увидела ее с лестницы, она лежала там мертвая. Именно мертвая.

— Ну как ты можешь это утверждать? Тебе было тогда только три года.

На лице Гвенды появилось странное выражение.