Спящий красавец

Страйк Кира

— Грызи, хомяк, — рассмеялся маг, подавая Фете кулёк, — а я пошёл лагерь разбивать.

— Слушай, а совы больше и не видать, — в догон ему пробормотала ведьма.

– -------------

С Тенью, как раз, всё было в порядке — птица переждала обвал в небе. А вот хозяину её досталось. Марс с Гладом тоже пострадали, но, в отличие от Старха, находились в сознании. Не ожидавшие такого поворота событий разгорячённые преследователи слишком поздно поняли, что сейчас произойдёт. Когда, оценив ситуацию, они, наконец, кинулись искать укрытие, на них уже летело каменное крошево. Воздушнику досталось больше всех. Вот и получалось, что, отследить беглецов птица могла, да только принять эту информацию было некому. Остальные звери

в сложившейся ситуации были бессильны и бесполезны. Да и сами маги, чего уж говорить, тоже находились в нерабочем состоянии. Оставалось только приходить в себя, сооружать для Старха носилки и, признавая поражение, тащить товарища и свои помятые кости назад.

– -------------

А тем временем в старом домишке деревенского знахаря в горячечном бреду метался следопыт. Отвар, оставленный дедом, он, всё-таки, выпил. Мучала жажда. Да и, по здравому размышлению, отравления он не боялся — убить его, имея такое желание, можно было бы и гораздо более простым способом. От напитка его сморило в сон, перешедший в лихорадку. Ревера мучали кошмары. Раз за разом он заново переживал момент гибели Хана. К рассвету следопыт пришёл в чувство. Неимоверным напряжением воли мокрый, обессиленный маг заставил себя сползти с кровати. Он больше не мог находиться в этом доме, в этой кровати. Ярость, ненависть, жажда мести гнали его вперёд — найти тех, кто погубил его друга. Ноги подгибались, перед глазами плыло. Помогая себе руками, хватаясь за стены, Ревер дошёл до двери и выпал на улицу. Утренняя прохлада немного прояснила сознание. Отвязав сонную хозяйскую лошадку, следопыт с усилием подтянулся, затаскивая на неё непослушное тело и пустил шагом со двора. Так она и брела по тихим спящим улочкам, пока маг намётанным глазом, а скорее даже чутьём, определял направление, ведущее к большому тракту. Всё-таки не зря он был лучшим следопытом северного королевства.

Уже совсем рассвело, когда коняжка вынесла его на дорогу. Спрыгнув на землю, следопыт присел, опустил руку в пыль и закрыл глаза, подключая свой магический дар, изо всех сил стараясь уловить след именно ЭТОЙ повозки. Если она ехала тут, то он обязательно найдёт. Ни с какой другой не перепутает и больше не потеряет.

— Вы должны были ехать тут, больше просто негде, — тихо шептал он сам себе, — да-а.

Глаза Ревера открылись, полыхнув огнём горевшей в нём и удерживающей на ногах ненависти.

— Скоро увидимся, — пообещал он своим невидимым противникам.

– -----------

После относительно спокойной ночи, мы с Сорганом наслаждались остатками вчерашней курицы. Она, кстати, у него получилась на славу. Рысь всё время спала. Один раз только мне удалось напоить её травяным отваром, в остальном своё лечебное дело делал влитый ей эликсир Сола и моя энергетическая подпитка. Впрочем, для таких ранений, выглядела она совсем неплохо. Жара особого уже не было, дыхание ровное и спокойное — она просто дремала и набиралась сил.

— А неплохой из тебя кулинар получился, — похвалила я величество, с удовольствием догрызая крылышко.

Сорган уже налопался и сидел на согретом утренними лучами пятаке, умиротворённо, сыто жмурясь на солнышке.

— Эх, хорошо-то как. Жить хорошо, — ответил он мне, думая о своём, — такое ощущение, что мне всё в этом мире в диковинку.

— Думаю, в твоей жизни во дворце тебе и некогда было уловить прелесть и ценность этой простоты.

Вспомнилась своя собственная жизнь. Я ведь тоже достаточно большую её часть провела в бесконечной гонке. Особенно, когда ну очень важной начальницей работала. А потом как-то резко пришло отрезвление и осознание того, что я словно и не здесь вовсе, и ничего не вижу — пока я несусь со скоростью и напором локомотива, покоряя новые карьерные вершины, сама жизнь пролетает где-то мимо. И все эти красивые статусы как-то разом потеряли смысл и привлекательность. В тот момент я ответственно заявила

себе, что не для того меня мама родила, чтобы я моргнула глазом и, вдруг, обнаружила, что уже добежала до своего заката, а в памяти-то ничего толкового, по-настоящему ценного и нет, и уволилась. Честное пионерское. И ни дня никогда об этом не пожалела. Сочинила себе неплохую подработку, да и всё. Вот тогда-то мы и начали с Котом путешествовать. Старые друзья только улыбались, подшучивая над нашим бесконечным медовым месяцем. В самом деле, это было какое-то второе дыхание нашего брака. Мы стали снова вместе, как в юности, близко-близко. Если вы понимаете, о чём я.

— Эх, — глянув на Соргана подумала я, вспоминая робкие заинтересованные взгляды украдкой величества в свой адрес, — может у Александры что с тобой и сладится, когда я уйду. Так-то ты парень неплохой. Ну, да сами потом разберётесь.

44

Спали в эту ночь вповалку на телеге. Снежный грел своего хозяина, Рыська — нас с Мальвой. Проснулась от тихого поскуливания барбоски — уткнувшись носом в кошкино пузо, она во сне гребла лапками, видимо от кого-то убегая. Рысь подняла заспанную морду, лизнула беспокойную собаку и упала дальше спать. Сорган уже встал и потихоньку гремел посудой, в поисках съестного.

— Доброе утро, сейчас тебя покормлю, — я поспешно спрыгнула с тёплого сена, — глянь вон там под полотенцем греночки. Холодные уже, но мы сейчас чайку вскипятим.

— Это что за фрукт такой? — недоумённо повёл бровью величество.

— Тьфу на тебя, гренок, что ли никогда не ел? Давай уже, трескай, говорю же — вкусно. И мяско сейчас погрею.

— Да я такой голодный, что быка готов в сыром виде загрызть, не то, что в холодном. В общем, ничего не греем, просто лопаем.

Я порубила мясо с овощами и сели завтракать.

— Слушай, я вот всё думаю, что будет, когда мы доберёмся до Феткиной пещеры, до портала? Как мы этого учёного мужика к себе вызовем? — задумчиво жуя спросил Сорган.

— Если честно, и сама пока не знаю, — искренне ответила я, — да и как-то у нас здесь всё время так получается — что не запланируем — всё иначе выходит. Поэтому, сейчас главная задача — до места добраться, а дальше — война план покажет. Меня больше волнует, как там наши в горах. Хотя, судя по поведению Мальвы, должно быть всё в порядке. Если бы с Солом или Фетой что-нибудь серьёзное случилось — по ней было бы видно. Я думаю, не только маги реагируют на гибель фамильяров, в обратной ситуации звери тоже страдают. А наша вон бодрая, аппетит хороший и дрыхнет как сурок — значит всё в порядке. Хоть бы уж как-нибудь вместе к Феткиному дому добраться. Очень уж мне не хочется без неё это логово расколдовывать.

— А чего так?

— Да сильно у неё там всё заморочено. Нет, она мне всё подробно рассказала, но, своя рука, как говорится, всё равно — владыка. Не дай бог чего перепутаю — мало не покажется.

— Слушай, а я тоже маг? Ну хоть маленько?

— Вот уж чего не знаю — того не знаю. Чего-то речи об этом ни с кем ни разу не заходило. Вот в себя придёшь — там и понятно будет.

— Ясно, — слегка скис мой собеседник, — ладно, пора сворачиваться и выдвигаться дальше. А то мы так и год телепаться можем.

— Это точно, — согласилась я и отправилась к воде — отмывать посуду.

Дальнейшее наше путешествие до самых Феткиных гор прошло настолько спокойно и ровно, что, с непривычки, было даже как-то не по себе. Кошка уже совершенно поправилась, но что-то еле уловимо поменялось в её поведении. Я всё никак не могла понять, что именно. А она стала какой-то мягко-спокойно-уверенной. И при этом, как бы это объяснить, — более мудрой, осторожной и… опасной для нежелательных гостей. Часто на привалах садилась рядом со мной и смотрела в глаза, как будто мне снова нужно было о чём-то догадаться. О чём-то значимом. А мне всё не хватало то ли времени, то ли тяму её понять.