Спящий пробуждается
Шрифт:
Так же отшлифовано и каждое его слово.
Интеллигентный, образованный, знаток древних культур.
И все-таки он активно поддерживает политику силы — последнее слово европейских держав в Африке. Той политики, которая, к сожалению, постоянно углубляет и без того глубокую пропасть между народами Алжира и Франции.
— Как вы относитесь к будущему колониальных режимов в Африке, мсье лейтенант? — пробуем мы уколоть этого франта.
— О ла, ла, что за вопрос? — рассмеялся Леклерк. — Политикой, господа, я принципиально не интересуюсь. Это я предоставляю другим. Я служу здесь, в Джеллале, потому что принес присягу Французской республике. Но вам я могу сказать, что охотнее бродил бы по парижскому Монмартру со своей Vivienne. Красивая девушка, а?
Мы рассматриваем фотографии. Вивьенна, Сюзанна, Ивонна, Одетта. Личики, какие можно видеть в парижском метро между шестью и девятью вечера. У всех ротики в форме сердечка.
— В этом я очень разборчив, господа. Количество не должно идти в ущерб качеству. Это мое политическое кредо, в котором не изменило запятой мое пребывание среди алжирских песков. О, Париж! — закончил наш невольный приятель, и его протяжный вздох был прерван резким ударом кулака по столу.
— В этом вшивом форте единственное развлечение — слушать джаз по радиопрограммам. Мечтать о фонарях на набережной Сены и о прогулках вокруг прудов в Булонском лесу. А здесь надо натирать спину лимонной кислотой против этих милых существ — комаров. Иногда они устраивают настоящие вторжения. Человек должен сыпать во все кушанья атебрин. Какая уж тут политика!
Лишь позднее мы узнали, кем был наш собеседник — убежденный «враг» политики.
Он был агентом местного отделения политической информационной службы.
Финики шейха Бенганы
Песчаной дорогой из Улед Джеллала по направлению на Тольгу и Бискру несся серый открытый автомобиль 3016-AL-16. В автомобиле сидели два французских офицера и два штатских чехословака, чьи лица уже приобрели смуглый оттенок и без применения косметических средств.
Сзади комендант Дуэ с чехословаком номер один. У руля лейтенант Леклерк с чехословаком номер два.
— Шейх Бенгана самый большой производитель фиников в районе Бискры, — говорит французский комендант. — У него семьдесят семь чистокровных арабских коней. Коллекция оружия, японского и восточного фарфора и фаянса, кальянов. Кроме того, пятьдесят две жены. Столько, сколько недель в году.
— Мы увидим его жен?
— Конечно, нет. И постарайтесь не расспрашивать о них. Здесь не Европа, тут семейная жизнь совершенно частное дело, понимаете? Могу вам еще кое-что сообщить: со всеми Бенгана действительно живет. Средний возраст супруг достаточно высок, примерно семнадцать лет. С восточной точки зрения — они взрослые, почтенные женщины, которым уже недалеко и до двадцати.
А вокруг нас только песок. Того и гляди он целиком поглотит шоссе.
После полутора часов езды автомобиль резко тормозит. Каморка привратника или что-то в этом роде. За стеной сад и роскошная вилла в изящном арабском стиле.
Первым выскочил лейтенант. Щелканье дверок автомашины, запах бензина от перегретого мотора, несколько секунд ожидания. Лейтенант уже звонит у ворот.
— Это Леклерк. Доложи шейху Бенгане. Да живей пошевеливайся!
Невидимый дух-слуга скрылся и в свою очередь кому-то звонил. Через минуту послышалось гортанное:
— Соизволите войти.
Почему бы нет?
Само собой разумеется, меня очень интересовал владелец финиковых плантаций и еще больше — владыка пятидесяти двух жен.
Однако скоро мне пришлось испытать самое большое разочарование дня.
Шейх Бенгана, муж пятидесяти двух жен, оказался старой развалиной. Его бегающие глазки плутовски улыбнулись коменданту. Было ясно, что встретились двое хороших знакомых, понимающих друг друга с полувзгляда.
— Друзья из Чехословакии пришли взглянуть на твои финиковые пальмы, шейх, — представил нас комендант.
— Они такие же желанные гости, как и ты, — двусмысленно улыбнулся Бенгана, эта хитрая лиса. — Финики фирмы Bengana — Dattes-export, или просто Benganex, — экспортный товар, и надеюсь, скоро с ними познакомятся и в вашей Чехословакии. О, конечно, насколько это позволит политическая ситуация. Но я надеюсь, надеюсь. Урожай как раз поспел. Главные покупатели: Швейцария, Италия. Скоро мои финики пойдут и в Исландию.
Как видно, господин Бенгана «трудится», так сказать, в мировом масштабе. Это не мелкий лавочник, во всяком случае в обычном смысле слова.
Потом мы прошли в пальмовый сад. Хитроумная оросительная система. Облицованные цементом каналы полны водой. Всюду доказательства тщательной планировки.
Источник богатства Бенганы — финиковая пальма. Мы узнаем, что отдельные экземпляры имеют от роду 250 лет, но обычно пальма живет лет до 70. Когда она начинает отмирать, ее ствол весной в двух-трех местах подсекают прямо под листьями. Обильно выделяющийся сок стекает в специально подвешенные сосуды. Сок течет недель 10–12. По утрам жидкость переливают в другие сосуды и дают ей перебродить. Получается лагми, пальмовое вино.
Но основное, что дает пальма, это финики.
Десятки девочек и мальчиков, совсем крошечных, карабкаются по шершавым стволам вверх. Маленькие рабочие деревянными крюками срывают гроздья золотисто-желтых плодов. Некоторые плоды розоватые, как коралл. Другие прозрачные, словно сделаны из стекла.
Потом финики поступают на сортировку и сушку. Мотор, вероятно от трехтонного грузовика шевроле, приводит в движение сортировочный конвейер. Что-то вроде намека на машинное производство.
В сортировочной мы убедились, что «финик финику рознь».
Да, здесь было что выбирать!
Вот эти розовато-прозрачные, пахнущие медом, называются «эль шелеби». У них крохотная косточка, они быстро засахариваются и легко прессуются.
«Аджвах» — синеватые, словно покрытые инеем.
С ними конкурирует приторно сладкий «хилвах». Он сладчайший из сладчайших. С этим словом обращаются друг к другу здешние влюбленные. Правда, не установлено, постоянно или только в период самой жаркой влюбленности.
Большой спрос и на финики сорта «балах». Их сушат прямо на деревьях. Затем вместе со стеблем грозди складываются в ящики с надписью «Bengana — Dattes — export».