Сражение века
Шрифт:
В. Н. Гордов перебил меня:
— Представьте письменный доклад! Письменный!
Мне ничего не оставалось, как попросить у него разрешения выехать в армию и там на основе карт и документов написать исчерпывающее объяснение.
Командующий фронтом и его штаб поторопились считать противника увязшим в наших оборонительных позициях.
С самого начала боев в большой излучине Дона противник прочно держал инициативу в своих руках. У него было превосходство в силах и средствах.
Но на отдельных участках противник действительно нес большие потери и застревал. И здесь нельзя не отметить 33-ю гвардейскую дивизию, которая
На другой день враг повторил наступление на позиции гвардейцев. На этот раз он бросил против них две дивизии — 16-ю танковую и 113-ю пехотную. Гвардейцы не дрогнули. Огнем противотанковых пушек и ружей, а также бутылками с горючей смесью и гранатами они уничтожили в первую очередь танки, а затем огнем стрелкового оружия стали уничтожать оторвавшуюся от танков пехоту.
Участники этого боя рассказывают, что одна танковая атака сменялась другой. Отдельным машинам удавалось прорваться в глубь нашей обороны. Но там их уничтожали вторые эшелоны.
За день боя гвардейцы 33-й дивизии подбили и сожгли 50 вражеских танков и истребили несколько сотен фашистских солдат и офицеров.
В центре обороны этой дивизии, на участке главного удара гитлеровцев, занимала позицию 76-миллиметровая батарея под командованием лейтенанта Серого и командира взвода управления лейтенанта Неделина.
— На каждый взвод приходилось по 200 осколочно-фугасных снарядов, докладывал Неделин. — Перед нами стояла задача: не пропустить фашистов через рубеж занимаемой обороны. Она была ясна каждому артиллеристу. Рано утром 23 июля показалась крупная танковая колонна, на некотором расстоянии от нее колонна грузовых автомашин с боеприпасами и горючим.
Вначале наша батарея открыла огонь по грузовым автомашинам. Часть из них загорелась, остальные повернули назад и стали уходить в глубь степи. Тем временем около двадцати танков врага, развернувшись, пошли в атаку. Впереди нас было два стрелковых взвода. Им не удалось сдержать эти танки, и бой приближался к огневым позициям нашей батареи. После первого залпа наших орудий фашистские танки остановились, хотя ни один из них не загорелся. Осколочно-фугасные снаряды были хороши против грузовых автомашин, но они были малоэффективны против брони.
Тем не менее командир батареи повторил команду: «Огонь!» — и мы стали бить прямой наводкой. Началась дуэль четырех орудий с двадцатью танковыми пушками врага. Для нас было непонятно, почему фашисты сразу не раздавили нашу батарею. Враг, видя, что мы ведем огонь и не отступаем, наверное, подумал, что наших сил на этом участке обороны очень много…
Вскоре над полем боя появились двухмоторные самолеты и начали бомбить и обстреливать нашу батарею. Вокруг батареи рвались снаряды тяжелых орудий, которые вели огонь из глубины. Приказа отступать мы не имели, да и отступать мы не могли, некуда и нельзя было по открытой степи передвигаться под непрерывными ударами авиации и артиллерии.
Мы решили остаться на месте и драться до последнего снаряда.
Вокруг нас все гремело и взлетало на воздух. Густая степная трава горела. Огонь снимал последнюю защиту — маскировку с наших орудий. У фашистов, по-видимому, недостатка в боеприпасах не было. Мы же, зная свои запасы, экономили каждый снаряд.
Около четырех часов дня командиры орудий стали докладывать с огневых позиций, что снаряды кончаются.
Танки противника подошли вплотную к окопам, продолжая вести огонь из пушек. Из глубины нашей обороны ударили «катюши», и танки противника повернули назад. Наш командир батареи Серый был убит. В живых оставалось всего несколько человек, меня ранило осколками гранаты, которая разорвалась всего в двух метрах… Очнулся я уже в медсанбате дивизии, где узнал, что наша батарея после налета «катюш» сумела отойти на новые позиции.
Это лишь один из многих эпизодов, свидетельствующих о том, что гвардейцы 33-й и других дивизий дрались до последнего снаряда, до последнего патрона.
Такая стойкость воинов 33-й гвардейской и частей 192-й и 184-й стрелковых дивизий действительно сковала целых три дивизии противника. Эти три гитлеровские дивизии буквально застряли и были втянуты в невыгодный для них бой, который продолжался на узком участке фронта несколько дней. Соседние дивизии продолжали стоять в обороне, отбивая мелкие атаки противника.
Южнее Суровикино противник, несмотря на превосходство в силах, дальше реки Чир до конца июля не прошел. Он не развил свой удар 51-м армейским корпусом не только потому, что наносился с нашей стороны контрудар 204-й, 321-й стрелковыми дивизиями и 23-м танковым корпусом совместно с 229-й и 214-й стрелковыми дивизиями, как написано в книге «Великая победа на Волге», но и потому, что на его пути к Дону стояли 229-я и 112-я стрелковые дивизии. Последняя под командованием полковника И. П. Сологуба стойко вынесла большую часть удара 51-го армейского корпуса и задержала его выход к переправам через Дон. Если бы эта дивизия не успела занять оборону на фронте по железной дороге Новомаксимовский — Рычковский, то противник мог 27–28 числа выйти к переправам у г. Калач и тем самым соединиться с основной группировкой, действующей с северо-запада на Калач и сомкнуть свои клещи еще в конце июля.
На правом крыле 62-й армии продолжались тяжелые для нас бои. 24–25 июля командование 62-й армией решило наносить контрудары по прорвавшемуся противнику своими силами и приданными резервами. 26 июля Ставка потребовала от командования фронтом не только восстановить положение в полосе 62-й армии, но и отбросить противника за реку Чир.
Для выполнения этой задачи решением командующего фронтом вводились в сражение главные силы фронта — 1-я и 4-я танковые армии. В составе их четырех танковых корпусов и отдельных танковых частей насчитывалось около 600 танков. Из них большая часть легких танков с 22-мм пушкой. Шестьсот танков к тем, которые находились в составе 62-й армии, конечно, это была сила, способная не только остановить или восстановить положение, которое было до 22 июля, но и разгромить основные силы противника, действовавшие на правом крыле (северном) 62-й армии, отбросив их за реку Чир.
Отбросить противника за реку Чир, как ставилась задача фронту, — это значило предварительно разбить противника. Без этого, конечно, противника не отбросить. К этому времени главные силы 6-й полевой армии находились на правом фланге 62-й армии, а именно: 113-й пехотной, 16-й танковой, 3-й и 60-й моторизованных, 100-й легкопехотной, 305-й и 376-й пехотных дивизий. Эти силы противника, выйдя к реке Дон в районе Голубинский, нацеливались на юг, на переправу у города Калач, навстречу 51-му армейскому корпусу с 24-й танковой дивизией, наступающему с юга через реку Чир.