СРЕДА ОБИТАНИЯ
Шрифт:
В том обществе, где воспитывалась Хацуко, считалось хорошим тоном, когда супруги не вмешиваются в дела друг друга, и Идохара, уважая эту традицию, предоставил Хацуко полную свободу.
Хацуко сейчас то ли в Сингапуре, то ли в Гонконге. Идохаре было лень лишний раз заглядывать в программу её путешествия. Вместе с ней приятельница, которая водит знакомство со многими аристократическими семьями. Вся эта незнакомая ему прежде атмосфера нравилась Идохаре. Ему было приятно постоянно ощущать её рядом, в то же время наблюдая как бы со стороны…
— Вы всё
Идохара зевнул и, откинув одеяло, встал.
— Ванну примете?
— Да. — Идохара зашёл в ванную, недолго поплескался, потом, по многолетней привычке, стал бриться, не глядя в зеркало. Выйдя из ванной, он сразу же стал надевать белую сорочку.
— Вы уже уходите? — удивилась Минако. — А я-то надеялась, что хоть сегодняшний день мы проведём вместе.
— Не могу.
— Но ведь вашей супруги дома нет, она путешествует.
Идохара промолчал. Он подошёл к зеркалу, причесался и вернулся к столу. Неожиданно он обратил внимание, что газета, которую он читал, развёрнута на другой странице — там, где помещались рецензии на кинофильмы и спектакли. Наверно, именно их просматривала Минако, когда он принимал ванну. Должно быть, до сих пор тоскует по кино, подумал Идохара, и ему стало жалко Минако: ведь эта женщина тоже испытала на себе горечь падений и утрат. И всё же он должен с ней расстаться. Иметь сразу двух любовниц слишком обременительно.
— Придёте сегодня вечером? — прервала его мысли Минако.
— Навряд ли, некоторое время я буду очень занят.
Он взял из шкафа пальто, но прежде, чем застегнуть его, вытащил портмоне, отсчитал двадцать купюр по десять тысяч иен и положил на стол.
Спустя десять минут он уже ехал на присланной из конторы машине к себе домой. Район, где он поселился, был застроен богатыми особняками, по сравнению с которыми его двухэтажный дом казался жалким. Да и подъезд к нему был настолько узок, что надо было выйти из машины и до входа идти пешком. Его дом был под стать какому-нибудь начальнику отдела компании, а не человеку, обладавшему несметным количеством денег.
Дома Идохару с низкими поклонами встретили обе служанки — Осима и Аяко. Он поднялся на второй этаж и вошёл в кабинет. Кабинет был небольшой и скромно обставлен, не в пример роскошно отделанной комнате его жены Хацуко.
Служанка Осима постучалась в дверь и спросила, будет ли Идохара обедать. Тот отказался.
— Вот саквояж, который отдал мне на сохранение Окуно.
— Спасибо. — Идохара стал разбирать скопившуюся в его отсутствие корреспонденцию.
— Что-то устал, приготовь кофе, — обратился он к всё ещё не уходившей служанке.
Зазвонил телефон. Осима взяла трубку и передала её хозяину. Звонил Окуно, сказал, что заседание членов правления
— Подай мне саквояж, — обратился он к Осиме.
Идохара вынул из него два одинаковых свёртка и ещё один — побольше.
— Это тебе и Аяко — колечки из Парижа, а это часы, передай шофёру Окамуре.
Раздача подарков была завершена.
Вновь зазвонил телефон. Трубку снял Идохара.
— Это вы? — Услышал он знакомый голос. — У вас всё в порядке?
— Да, хорошо выспался.
— И я тоже. Только в десять часов проснулась. Ваш секретарь был очень любезен и во всём мне помог. Больше никто из встречавших вас не заметил меня?
— Пожалуй, нет. А если бы и обратил внимание, что из того?
— Вы смелый человек.
— А чего, собственно, опасаться?
Стоявшая рядом Осима сделала было попытку уйти, но Идохара жестом остановил её.
— Мне предложили работу, — слышалось тем временем в трубке. — Через две недели начну сниматься в фильме, а также для телевидения. — Голос молодой женщины звучал радостно. Она горячо поблагодарила за путешествие в Европу и, сказав на прощание, что хотела бы в ближайшие дни обязательно встретиться, повесила трубку.
Звали её Кинуко, сценическое имя — Такако Мидзухо. Ей исполнился двадцать один год. В последнее время Кинуко стала популярной кинозвездой в кинофирме Ямато. Слушая её разговор по телефону, Идохара думал о Минако, с которой провёл накануне ночь. Лет десять назад Минако была известной кинозвездой, но потом о ней совершенно забыли. Сказался и возникший тогда застой в кино. Гордость не позволяла ей пойти на телевидение, а теперь и туда перестали приглашать. Наверно, из жалости Идохара провёл у неё первую ночь по приезде. И всё же пора с ней расстаться. Идохара снова подумал о том, сколь дальновидно было его решение поселить Минако в отеле.
— Несколько дней я ни с кем не буду встречаться. — Идохара обернулся к всё ещё стоявшей рядом Осиме. — Поэтому ни с кем не соединяй меня по телефону.
— Сегодня вы поздно вернётесь?
— Пожалуй, да.
Служанка вышла, и сразу же снова раздался телефонный звонок. Идохара нехотя снял трубку. Звонил секретарь Коити.
— Господин президент просит вас посетить его послезавтра вечером. Если вам почему-либо неудобно, он готов встретиться с вами на следующий день.
«Какой просительный тон, подумал Идохара, — ведь звонят от президента компании, а я всего лишь один из управляющих».
— Как вам известно, я долго отсутствовал, накопилась масса неотложных дел, требующих срочного решения, поэтому в течение ближайшей недели я буду крайне занят. Прошу передать господину президенту мои нижайшие извинения.
— Очень жаль, президент так хотел с вами переговорить… Но раз вы заняты… я так и доложу господину президенту.
— Прошу вас. — Идохара положил трубку и рассмеялся. Он прекрасно знал, зачем сыну Сугинумы потребовалось так срочно с ним встретиться.