Среди лесов
Шрифт:
20
Пришли новые машины — новое событие в районе, новая работа в райкоме. Совещания бюро, совещания партактива, протоколы, решения, утряски, увязки, бесконечные телефонные звонки. Укомплектовали кадры, закрепили бригады механизаторов за колхозами, наметили соревнование… Улыбаясь, подсчитывали, сколько людей заменит каждый комбайн, — сила пришла в район; по цифрам выходило, что через год-другой чуть ли не в рай земной должен превратиться Кузовской район!..
И вот, изгибая шею, роняя хлопья пены на пыльную дорогу, остановился запряженный в пролетку жеребец перед райкомовским
— Первый сноп! Прошу любить и жаловать!
Началась уборка.
Дня через три после этого Паникратов обходил поля.
Искрилась на солнце стерня, то там, то тут по всему полю разбросаны копны соломы. Поле маленькое, плотным кольцом его обступили темные сосны. Как два ручейка около пруда, с одного конца в поле входит, извиваясь меж сосен, узкая дорожка, с другого выходит, такая же узкая, извилистая, вся переплетенная грубыми корневищами, засыпанная хвоей, кое-где с глубокими колеями и вымоинами, оставшимися еще с весеннего половодья.
По этой дорожке вошел, «покрутился на пятачке» комбайн, вместо гнущихся под ветром хлебов оставил копны соломы на высокой стерне и ушел на другое поле.
Паникратов шагал по следу, оставленному тяжелыми скатами комбайна. На полдороге между полями он остановился.
Сосновый лес, пусть даже он стоит у самой деревни, всегда кажется пустынным и диковатым. Оголенные однообразные стволы; без единой травинки, без молодых побегов кустарника, засыпанная мертвыми шишками земля. Высоко вверху, закрывая солнце, шумит хвоя под легким ветром. И странно среди такого леса встретить не медведя, не лося, с треском шарахнувшегося в сторону, а огромное сооружение, поблескивающее стеклом фар, выкрашенное в яркий красный цвет, с мостиком под брезентовым навесом, с массивными резиновыми колесами. Комбайн стоял посреди дороги, осев на один бок. Людей вокруг него не было видно.
На ближайшей сосне, нисколько не смущаясь присутствием невиданного в этой лесной глуши чудовища, работал пестрый дятел. Быстро, быстро, как швейная машина, он стучал клювом по стволу, останавливался, деловито косился на приближающегося Паникратова и снова принимался за дело, снова разносилась частая дробь по притихшему лесу.
«Эх, видать, намертво застрял». Паникратов подошел вплотную.
В холодке, у обочины дороги, прямо на мягкой хвое, подсунув под голову пиджак, спал парень. Паникратов тряхнул его за плечо.
— Давно сели?
— Чего?.. — Парень поднял голову, тыльной стороной ладони вытер с губ сладкую слюну. Хвойные иглы торчали в его спутанных волосах.
— Спрашиваю: давно так, на курортном положении, живете?
— А-а… Да вчера вечером залезли. Ребята за трактором ушли. Самим уже не выбраться.
— Сутки стоите. Ничего себе.
Парень совсем пришел в себя, поднялся, сердито стряхнул с пиджака приставшую хвою.
— Сбегу! Мочи моей нет! К чертям собачьим и с работой такой! — заговорил он.
— Это кого ж к чертям собачьим?
— Никого. Все опостылело! С поля, видать, идете, видели: пока идешь по этому полю от конца в конец, закурить не успеешь. Работали мы на нем всего три часа, а сидели сутки, может и еще двое суток сидеть придется. Так и выходит: три часа работаешь да три дня с поля на поле переезжаешь. Комбайн — степной корабль! На таком корабле не по нашим дорогам плавать. Только и делаешь, что откапываешь его, вытаскиваешь, слежки подкидываешь. Мучимся, надрываемся, а, глянь, к зиме и на штаны себе не заработаем… Сбегу!
— Куда же?
— Хоть на юг. Комбайнеры везде нужны.
— На обжитое место?.. А здесь кому обживать? Соседу? Не глупи. Давно ли ваши ушли за трактором?
— Да сразу… И вот ни слуху ни духу. Да и винить их нельзя. В такое время вырвать трактор — наплачешься.
Шумел по верхушкам сосен ветер. Спугнутый их разговором дятел стучал сейчас где-то в стороне. Паникратов обошел вокруг машины. Она, огромная, тяжелая, зарылась передними колесами в глубокую выбоину — пленница тихого, сонного леса! А ведь счастье людей, живущих в Кузовках, в ней, на нее, на такие вот машины надежда!
Паникратов сам отправился хлопотать о тракторе.
Он участвовал во всех совещаниях партийного актива, вместе со всеми подсчитывал: сколько прибыло механизмов, сколько они заменят людей. Он, как и все, радовался — сила! Перевернем землю!
Не так-то просто! От цифр на разграфленной бумаге до жизни большой путь. Тут нужен и пот и кровавые мозоли на руках.
Пока не было столько машин, не думалось как-то и о такой беде, что поля, разбросанные по лесам, слишком мелки, что дороги меж ними узки и разбиты, что сложный комбайн не прадедовский «вездеход» — волокуша без колес, с лошадкой в оглоблях.
Паникратов шагал один по лесу и думал о том, что жизнь идет, а вместе с ней приходят и трудности. Далеко еще не все слава богу, рано пока радоваться, где уж там рай земной!..
21
Их неожиданно вызвали вместе в обком партии. Паникратов догадывался, что этот вызов не случаен, — возможно, снова круто изменится его жизнь.
Выехали из Кузовков на райкомовской машине.
Даже на станцию, к поезду, секретарь райкома никогда не едет прямо, по дороге надо заглянуть в один колхоз, завернуть на поля соседей, отыскать нужного человека в третьем колхозе. Поэтому выехали «с запасом», прямо с утра, хотя поезд уходил вечером.
Игнат Наумов осторожно вел машину по валкому проселку. От дороги по склону к реке чинно спускались редкие молодые березки, зато с другой стороны на реку навалился высокий лес. И уж дальше, за рекой, — все лес, лес и лес, покуда хватает глаз. Вблизи он темный, вдали — дымчатая синь. Хвойный океан! Где он кончается, где начинается? Если спросить в деревне Лобовище, ответят не задумываясь: «Да тут же и начинается, за рекой, сразу». В Чапаевке скажут: «За полями на Вороньих Выпечках». На Былине, в каком-нибудь Даниловом Осичье, укажут на Крутую Горку: за ней-де пошел большой лес. Все привыкли считать, что лес начинается у их деревни, зато где конец его — только догадываются. В одну сторону он идет до Архангельска, в другую — через Урал, через всю Сибирь — до Владивостока, и там хвойный океан встречается с Тихим. Через всю страну растянулся лес, нет больше в мире таких лесов!.. Его пересекают железные дороги, в нем построены города, поднимаются копры угольных шахт, нефтяные вышки, домны. Лесной океан не дик, он обжит человеком! И в нем — маленький, неприметный Кузовской район, крошечная частичка бесконечно огромной страны.