Средневековая история. Чужие миры
Шрифт:
Кот хохотнул, но вышло это как-то невесело.
– Сложно с вами, бабами…
Лиля молчала. Ждала.
– Ладно… Так получилось…
Получилось, ага.
Кому другому рассказывайте, не Лилиан Иртон. И не Але, которая жила в девяностые годы, и что такое передел сфер влияния, отлично знала!
Котяра положил глаз на кусок портовой территории. А у нее уже был свой хозяин, некто Осьминог.
Началась война.
Небольшая, локальная, но весьма и весьма кровопролитная. Впрочем, Осьминог своих врагов просто топил,
Почему Лиля была не в курсе?
Так раненых считай и не было! В таких войнах убивают, а не ранят. Правда, иногда убивают медленно и мучительно, долго и страшно, но все равно – живых не остается.
Борьба была сложной, но Кот все же победил. И получил территорию противника.
А еще – его права, обязанности, людей, рабов…
Лиля нахмурила брови, решительно заподозрив неладное. И не ошиблась.
Среди рабов оказалась одна девушка, от которой Кот счел бы за лучшее избавиться. Причины?
Масса!
Первая – девчонка явно из благородных.
Вторая – она беременна, на последних месяцах.
Третья – это не результат любви. Уж как над ней поиздевались – неизвестно, а только она даже говорить не пытается. Мычит и плачет. Язык-то цел, но…
Забили и запугали. Сломали и искалечили.
Избавиться?
Оно бы и несложно, нет человека – нет проблемы. Но Кот был осторожен до предела. И в драку не лез, если не был уверен, что порвет противника. И эту девчонку убивать не то, чтобы не хотелось… опасался он чего-то. Чутьем чуял – не просто так эта баба, ой, не просто. И не простА тоже. Убьешь, так потом кабы отдача не замучила.
Слишком много народа про нее знало.
Что знал Осьминог? Неизвестно, и теперь уже его не допросишь. Но вроде как девку ему кто-то из знакомых капитанов привез. А уж что сказал, чего хотел…
Не узнать. Разве что со временем, когда Кот укрепится, все под себя подомнет, но это еще когда будет! А проблему надо решать именно сейчас. Кот и решил – слить две проблемы в одну – и избавиться чохом от обеих. Очень по-кошачьи получилось, зачем самому бегать, если кто-то другой есть? Лиля только головой покачала.
– Ну и зачем мне сумасшедшая?
– Она нормальная.
– Ты же сам сказал – мычит и стонет…
– Так понимать-то она все понимает! И исполняет, что сказали. Научишь…
Лиля поморщилась.
Вот не хотелось ей связываться.
Не хотелось!
Но и отказать!?
Гуманность? Человеколюбие? Угрызения совести?
Да пойдите вы… погулять! Просто родители никогда бы не простили Але, что она даже не попыталась помочь. Никогда.
– Ладно. Веди свою девицу.
– Не пожалеешь, – ухмыльнулся Кот.
– Уже жалею.
Мужчина совершенно по-кошачьи фыркнул, доел последнюю печеньку-мышку, и откланялся. Лиля выругалась – и отправилась к Марион, сообщать о прибавлении в трактире.
***
Против
Еще рабочие руки прибавятся. Польза будет.
Алию освободят от части дел. Будет, кому посидеть с ребенком. А остальное… загадка там, разгадка, тайна, еще чего другое – какая ей разница?
Поживем, посмотрим, а там и разберем проблемы, с Альдонаевой помощью!
Решимость Марион поколебалась, когда она увидела «подарочек».
Нечто… состоящее из скелетика и живота. Иначе тут и не скажешь. Причем скелет был очень заморенный. Серые волосы, после отмывания оказавшиеся седыми, светло-голубые глаза на личике с кулачок.
Красивая девушка…. Была.
Сейчас красоты и в помине не было. А вот коллекция шрамов была потрясающая. Эксперт-криминалист бы от счастья плакал.
Лиля скрипела зубами, промывая раны и разбираясь со шрамами. Она опознала ожоги, плеть, ножевые порезы… дальше? Она просто не знала, чем так можно. Но явно это было больно. Очень больно и страшно, недаром девчонка никакущая. Хоть ты ее под асфальтоукладчик засунь, хоть под мужика – она и разницы не поймет. Сволочи!
Вот взять бы, да носом потыкать противников смертной казни. Да вот в это самое! Мигом бы свою гуманность растеряли!
Месяц беременности?
Восьмой – девятый. Точнее можно сказать после осмотра, но Лиля просто на него не решилась. Девчонка и так никакая, от дуновения ветра шарахается…
Девчонку она искупала лично. И постоянно разговаривала с ней. Рассказывала, что ее зовут Аля, рассказывала про трактир, про его обитателей, что самой девушке предстоит здесь жить, что обижать ее не будут, что она будет помогать по хозяйству – и только.
Потом поняла, что ее слова идут «белым шумом». Но не замолчала. Говорила и говорила.
И когда отмывала седые (в таком-то возрасте!!!) волосы, и когда смазывала шрамы мазью, и когда помогала девочке выйти из ванны…
Сунула ей платье, белье, и приказала одеваться.
Та послушно и молча выполнила приказ.
Лиля только головой покачала. И отправилась с девушкой в комнату к Лари. Хорошо, что все сделали, как она попросила. Лишних комнат в трактире не было, лишнего места тоже. Определять неясно кого на кухню? А если утворит чего?
За Лари Лиля была спокойна.
Деревенская девчонка беззащитной не была. Могла за себя постоять.
А еще – ей не легче пришлось. Найдут о чем поговорить.
Можно бы и к Лиле, да некуда. У нее в комнате и так, пока кровать, сундук, люлька – вот и места уже нет.
Лиля показала на ту кровать, которая была дальше от окна.
– Твое место. Будешь здесь спать.
Девушка провела пальцами по кровати. По гладкой спинке, по подушке…
В голубых глазах блеснули слезы? Живая реакция? Не страх, не боль, не ужас, не отчаяние?