Средневековая история. Тетралогия
Шрифт:
Пара бывших пленников работорговцев нашла себя в гончарном ремесле. Как ни странно — из самых бесталанных. Сделать гончарный круг было несложно, а процесс он упростил — и сильно.
Теперь в гончарной можно было видеть и детей, которые обожали лепить из глины, и взрослых.
А обжигать пришлось в кузнице.
Сделать еще одну, устроить несколько печей для обжига… Лиля мечтала о кирпичах, тем более, что ремонт стен замка все еще длился — и конца-края ему не было видно.
Но пока было так много
А вечером — ужин, ванна — и спать.
Впрочем, иногда ванна заменялась на баню.
Сколько труда Лиля потратила, чтобы ее устроить — просто жуть! Пастер Воплер, правда, сомневался — достойно ли это приличной женщины, раздеваться, да еще париться, да еще веником, да еще с вирманками… хотя часто к Ингрид и Лиле присоединялась и Марта, обнаружившая, что ее старые кости меньше болят после бани…
Лиля фыркнула.
Стоило один раз заманить пастера попариться — но неправильно.
Бедняге пришлось очень весело. Его тошнило, кружилась голова, наблюдались все симптомы перегрева… одним словом — товарищ уверился, что графиня умерщвляет плоть — и больше не приставал. Хотя и не парился.
Лиля мечтала о сауне, но смогла оборудовать только самую простую, топящуюся по-черному, но — баню.
Настоящую, с парной и веником… кстати — там можно было и еще кое-что сделать. Лиля например, была за компрессы из меда и соли. Очень помогало убивать лишний жир. Хотя сколько там его было — того лишнего.
Лиля уже не ощущала себя безобразной тушей.
Скорее — полной женщиной. Но не грудой жира. И смотрела в будущее веселее. Даже если она и не станет такой же стройной, как когда-то — все равно она будет даже очень симпатичной.
Обязательно будет.
С этой мыслью Лиля и засыпала.
Часто к ней приходила ночевать Миранда. Иногда компанию им составляли щенки. Да, держать собак в доме здесь не приветствовалось, но один из вирман, который занимался дрессировкой, подсказал, что так будет лучше. Он же посоветовал взять для Мири не кобелька, а сучку — и девочка не стала спорить.
Впервые у Мири было то, что она могла назвать своим.
Дом, комната, собака, друзья… и даже — мать?
Девочка не знала, что она чувствует к Лилиан. А Лиля не торопила малышку. Незачем давить на ребенка. Его надо просто любить. Баловать.
И — очерчивать строгие рамки. Дозволенного и недозволенного.
Пока Мири не выходила за установленные границы, но Лиля не сомневалась, что рано или поздно это случится. Дети ведь всегда пробуют взрослых на излом. Такая у них природа.
Иногда к ним приходила няня. Гладила своих девочек по волосам, пела колыбельные.
Лиля принимала заботу Марты с признательностью. Но — женское коварство неискоренимо.
Она постоянно жаловалась Марте. Как ей тяжело, просила рассказать что-нибудь о старых временах, когда
От поездки в столицу ей было никуда не деться.
Она знала. И готовилась к встрече.
Это случилось за завтраком.
Все знали, что Лиля предпочитает овсянку на воде и без добавок.
Но в этот раз…
Она чуть задержалась. Не получался опыт. Ей хотелось получить мирабилит. А у вещества было свое мнение. Эх, читать книжку — и делать опыты — это немного разные вещи.
Все уже сидели за столом. Мири — рядом с Лилей.
При ее появлении девочка вскочила, как маленький ураган.
— Лиля, а я…
Тарелка, звеня, покатилась по полу.
Щенки бросились к овсянке, но сучка оказалась ближе и быстрее.
— Эмма! — позвала Лиля.
Она хотела сказать, что нужна новая тарелка… завизжала Мири. И Лиля бросилась к девочке.
Но беда случилась не с ней.
Щенка рвало, из его пасти текла зеленоватая пена…
Лиля выругалась, падая на колени.
Такого опыта у нее не было. Но — был опыт работы в вытрезвителе. Вызвать рвоту, дать воды, дать противоядие…
— Джейми!!! Тахир!!!
Но травник уже опускался рядом с графиней на колени…
— Молока! И побольше! И воды!
Ингрид перехватила Миранду, чтобы та не смотрела.
Этот день у Лили оказался сорван.
Сучку они с Джейми и Тахиром откачали. Кое-как, но справились.
Как сказал Джейми, на собак яды действуют с одной стороны быстрее, но этот — еще и немного слабее.
И Лиля понимала, в чем тут дело.
Если человек слопает пять таблеток снотворного — он имеет все шансы отправиться на тот свет.
Если сорок — шансы уменьшаются. Ибо начинается рвота. И пострадавшего можно откачать.
Лилю могли и не спасти. А вот щенка — успели.
Хотя еще дней десять ему была прописана жесткая диета и тщательный уход… Мири не отходила от пострадавшей собаки, гладила по голове, плакала в шесть ручьев… Лиля уже не знала, то ли лечить собаку, то ли заниматься ребенком…. В итоге свалила все на врачей — и уговаривала малышку. Все будет хорошо…
А сама подсчитывала, холодно и рассудочно.
Это была ее тарелка. Ее овсянка. Никто другой ее просто так не ест.
То есть собака и Мири ей жизнь спасли. Спасибо, девочки, с меня причитается.
Но кому понадобилось меня травить?
И зачем?!
Посторонних в замке не было, в этом клялась и божилась Эмма.
Кто-то свой?
Кто?!
Логически рассуждать графиня начала примерно часа через два. Когда стало ясно, что песика отравили 'волчьей травкой', Лиля начала выяснять — и быстро поняла что речь идет о местном варианте аконита. Да, и тут есть эта отрава.