Срочно требуется лох
Шрифт:
Илья стащил сверху ещё одну коробку с монитором. Распорол. В ней лежали разноперые тряпки и куски каких-то железяк. Это начало походить на дурной сон, который вдруг Илья увидел наяву. Он даже хлопнул себя по щеке, чтобы проснуться, но так и не проснулся. Значит, это был не сон.
— Так это чего? — осторожно спросил Толик, наверное, все ещё надеясь, что ему сейчас покажут настоящий товар. — Техника-то где?
— Ее нет, — прошептал побледневший Илья.
— Как нет? — изумился Толик.
Он хлопал глазами и переводил взгляд с коробки на коробку, силясь осмыслить, что же ему показывают. Наконец, осмыслил и хрипло пробормотал:
— Ты
Бывший снабженец постоял немного, о чем-то раздумывая, вдруг резко повернулся и быстро, не оглядываясь, пошел прочь.
Илья тупо смотрел на коробку с мусором, пытаясь понять, что же произошло. У него ещё сидела где-то глубоко внутри слабая надежда, что это все какое-то непонятное недоразумение, что он сейчас свяжется с Романом или Федором, и все разъясниться. Может быть, они и сами не знали о такой подлянке, ведь Роман убеждал его, что упаковку лучше не вскрывать, чтобы не испортить товарный вид, а значит, он и сам её не вскрывал. Или, может быть, только в нескольких коробках мусор, а в остальных то, что надо. И он принялся разбрасывать коробки, вскрывая их одну за другой.
Опилки тучами летали по всему пространству склада, песок сыпался рекой, деревяшки, тряпки, куски битого кирпича, осколки стекла, камни — все это металось из угла в угол, ударяясь в стены и густо покрывая пол. Илья покрылся плотным слоем пыли, которая лезла в рот, уши, нос, но не останавливался ни на миг, пока не вскрыл последнюю коробку. Больше он не нашел ничего, даже какого-нибудь завалящего картриджа.
«И чего только не напихают в коробки из-под компьютерной техники!» — в какой-то момент подумалось Илье, но он тут же отогнал от себя эту мысль, как вредную и никчемную, и устало опустился на разодранную коробку. Оглядел все пространство разгромленного склада и вдруг совершенно отчетливо понял, чего он хочет. Он хочет срочно повидать тех, кто за все это в ответе.
Часть 2
Схватка
Глава 1
На художника накатило вдохновение. Он начал писать портрет прекрасной незнакомки, симпатичной девушки со спортивными наклонностями. Ее лицо Серега увидел по ящику. Когда его фантазия иссякала, он вставлял чистую кассету в видак и записывал какой-нибудь американский боевичок. Ловил привлекательную женскую мордашку — у них там красивых актрис пруд пруди — и останавливал запись. Отмотав пленку немного назад, он ставил изображение мордашки на стоп-кадр, и переносил его на холст, добавляя собственное видение понравившегося ему женского лица. Так он создал ни один потрет, совершенно не тратясь на натурщиц и даже не выходя из дома. Причем все портреты отличало то, что женская головка была запечатлена в движении, в необычном ракурсе, в напряжении чувства. Такие произведения домашнего искусства ценились неимоверно и шли на ура, намного лучше, чем застывшие изображения мадонн с младенцами и без них.
Он уже сделал графический набросок женской головы, повернутой в три четверти, и прорисовал общие черты лица, как вдруг раздался пронзительный звонок в дверь.
Художник решил не открывать, как он это делал в моменты взлета творческих сил. Зачем отвлекаться на пустяки, когда работаешь над шедевром. Но звонок был уж очень настойчив и не думал прекращаться. Серега в сердцах отбросил грифель и побежал к двери, чтобы встретить пришедшего потоком матерных
И открыл дверь. Но за ней торчал совсем не Илья, а нечто гораздо более страшное и отталкивающее. За дверью светилась злорадная морщинистая физиономия Терентича. Ее выражение тут же сменилось на льстивое, как только на пороге возник взбешенный художник. Еще никогда в своей жизни Серега не видел такого преданного взгляда. Из-под седых бровей старика выглядывали по-кошачьи виноватые глаза, что так и хотелось налить ему блюдечко молока. Возмущению художника не было предела.
— Ты чего приперся, старый пень? — недовольно буркнул он. — Что тебе здесь надо?
— Я за вещами, — извиняющимся тоном сказал Терентич и прошмыгнул в прихожую.
— Забирай и вали! Да побыстрее!
У Сереги как-то вылетело из головы, что у старика и в помине не было с собой никаких вещей, кроме нательных. Он повернулся спиной, потеряв к Терентичу всякий интерес, и ушел в мастерскую дорисовывать портрет.
Терентич первым делом закрыл дверь на замок, а это говорило о том, что уходить он никуда не собирается. Затем неслышно прошел по коридору, проскользнул мимо своей комнаты, и возник за спиной творца. Серега даже не услышал его шагов, настолько был поглощен своим новым творением. Забыв обо всем, он вдохновенно прорисовывал мягким грифелем пропорции головы на прогрунтованном холсте. Старик минут двадцать наблюдал за его муками, дождался, когда эскиз получился более-менее похожим на экранное изображение, и пробормотал:
— А ничего получается. Похоже.
Серега чуть не выронил карандаш от испуга. Он забыл о Терентиче напрочь, но старик был не так воспитан, чтобы о себе вовремя не напомнить. Художник тихо выругался матом себе под нос, но, похоже, Терентич его не услышал — он был вообще туговат на ухо. Тогда уж Сереге пришлось гаркнуть что есть сил:
— Ты ещё здесь, старый?
— Здесь. А что? — невинно поинтересовался Терентич.
Художник швырнул грифель на пол и со злостью растоптал его ногой.
— Ничего! Я думал, ты уже на вокзале! Покупаешь билет на ближайший поезд. Когда ты отсюда уберешься, наконец?
Терентич похлопал его по плечу и широко улыбнулся, демонстрируя последние зубы, стоявшие через один.
— Да ладно, не дуйся, — примирительно сказал он. — Ты отлично рисуешь. Нет, правда! Я посмотрел, как ты творишь, и понял это. Только сейчас понял.
Сереге такая фамильярность не понравилась, он поморщился и дернул плечом, сбросив его руку. Возмущенно покачал головой, в очередной раз проклиная друга Илью, и повернулся спиной, принимаясь за дело.
— Давай вали, старый. Мне работать надо.
И ушел в себя, ловя последние остатки вдохновения. Больше его этот разговор не касался, и он предпочел не отвлекаться на пустословие.
Но старик был настроен благодушно, ему, в отличие от художника, хотелось поговорить и излить кому-нибудь душу. Так что он отступать не собирался. Ничего, и не такие крепости брали!
— Да чего ты обиделся, Серега? Ну, подумаешь, мазилой назвал! Брякнул, не подумав. С кем не бывает? Я же понимаю, ты человек творческий, критики не любишь. А кто её любит? Я тоже не люблю. Все, я тебе больше слова не скажу, так и знай. Можешь не беспокоиться.