Срочно в номер (сборник)
Шрифт:
Проверяя свои подозрения по поводу слежки, я забралась достаточно далеко от редакции и теперь вынуждена была колесить по городу, словно и делать мне больше было нечего.
Направляясь к месту работы, я постоянно смотрела в зеркало заднего вида, но знакомой «десятки» там уже на наблюдалось. Оказывается, радоваться было еще преждевременно: мне уже тогда показалось, что за мною теперь увязалась синяя «Ауди».
Я остановилась недалеко от знакомого поста ГИБДД, закурила и проверила.
«Ауди» проехала мимо и свернула. Я подождала несколько минут и, не торопясь, поехала куда мне нужно.
Через минуту я снова увидела все ту же «Ауди», вывернувшую из-за поворота. Сомнений не оставалось: кто-то плотно сел мне на хвост и ему было абсолютно наплевать, вижу я это или нет.
Преследователи сменили машину, но, очевидно, при повторении моего маневра с попыткой знакомства склонны были повести себя так же, как и в первый раз. Приходилось терпеть и рассчитывать на светлое будущее.
– Если оно у меня будет! – тут же мрачно пошутила я вслух.
Добравшись до редакции, я остановила машину, проследила, как «Ауди» проехала мимо и встала на другой стороне улицы. Я вышла из машины. Хлопнув дверцей, зашла в здание редакции и поднялась к себе не в самом лучшем своем настроении. А меня здесь уже ждали.
Глава 3
– Ольга Юрьевна! – сказал Кряжимский. – Я оставил вам подвал первой полосы для изложения результатов пресс-конференции. Сами будете писать, или как?
Я покачала головой и протянула ему диктофон.
– Сделайте лучше вы, Сергей Иванович, что-то я плохо себя чувствую.
Зайдя в кабинет, я первым делом подошла к окну и выглянула наружу. Синяя «Ауди» стояла на том же месте и, как мне показалось, уезжать никуда не собиралась.
Открылась дверь кабинета, пропустив Маринку.
– Ожидаем дядю Фиму? – съязвила она, не догадавшись, впрочем, закрыть за собой дверь, и теперь ее дурацкий вопрос слышали все в редакции. Я вздохнула и ничего не ответила, надеясь, что меня оставят наконец в покое.
На Маринку мое молчание не произвело никакого впечатления.
– Кофе будешь? – спросила она. – А то после вчерашнего, как я вижу, у тебя все еще голова болит. Не бережешь ты себя, мать! Живешь нездоровой жизнью, а это сказывается на цвете личика.
Высказав эту ерунду, Маринка вышла, а я со злобой взглянула ей вслед – есть такая порода людей на свете, которые отравляют жизнь окружающим из самых лучших побуждений.
Через пятнадцать минут Маринка вернулась с подносом в руках:
– Сергей Иванович уже закончил шлепать статью. Вступление он еще раньше написал и половину речи губернатора тоже – просто пересказал другими словами его прошлую и попал в точку… Ты с народом будешь кофе пить или в гордом одиночестве? – спросила Маринка. Я ничего не ответила…
Пришло время посоветоваться.
Весь наш замечательный коллектив собрался достаточно быстро. Совместные обсуждения газетных и личных проблем частенько происходили у меня в кабинете за чашкой замечательного Маринкиного кофе, и я довольна этой полезной традицией. Это ведь только при принятии окончательных решений одна голова хорошо, а две хуже – при обсуждении сложных вопросов как раз наоборот.
Мы все уселись за кофейный столик. Мое место оказалось, как всегда, напротив Ромки, Маринкино – напротив Сергея Ивановича. Моя секретарша разлила кофе, и тут подошел вызванный ею из лаборатории Виктор, наш фотограф.
Он взял стул для посетителей, стоявший напротив моего командирского кресла, и, подставив его ближе к Маринкиному, сел рядом с ней.
– Номер готов, – обращаясь ко мне, доложил Кряжимский.
– Прекрасно, Сергей Иванович, – одобрила я, закуривая, и без перехода выдала наболевшее: – Мне кажется, у меня скоро начнутся проблемы. Все к тому идет.
Реакция моих дорогих товарищей была различной и, разумеется, сразу приоткрывала их внутренний мир и отношение ко мне.
Сергей Иванович, услышав мои слова, разволновался, снял очки и начал их протирать платочком чрезвычайно тщательно, что-то бормоча себе под нос.
Ромка раскрыл рот, хотел что-то спросить, потом медленно закрыл его и, подперев подбородок ладошкой, приготовился слушать.
Виктор промолчал и даже не поднял глаз от чашки, однако я поняла, что моей фразы для него было достаточно и он уже принял ее как руководство к действию. С этой секунды Виктор заступил на службу, и я получила надежнейшего бодигарда, не знающего ни усталости, ни сомнений.
Маринка же повела себя как всегда. С одной стороны, совершенно непредсказуемо, потому что ляпнула чушь не в тему, с другой стороны, очень даже ожидаемо – а что она еще могла сказать? Прошу прощения, я ее очень люблю, но просто характер у нее такой.
Глубокомысленно закатив глазки, Маринка сказала:
– Ага, – потом, подумав с полсекунды, добавила: – Я так и знала! Уже давно.
– Везет тебе, Мариночка, – вздохнула я. – А я вот до сих пор даже не понимаю причины.
– Что случилось, Ольга Юрьевна? – Сергей Иванович был, как всегда, конкретен.
– Пока ничего особенного, но я словно в ожидании чего-то неприятного.
Постаравшись говорить максимально подробно и максимально ровным голосом, я пересказала все, что со мною произошло, начиная с сегодняшнего утра.
Когда я замолчала, никто ничего не сказал, но Маринка сочла возможным одним ударом взять реванш за все.
– Так не бывает, когда ничто происходит из ничего. А вчера ничего интересного не происходило? – невинно спросила она.
– Для кого? – сухо спросила я.
– Ну-у я вообще… – промямлила она. – Я же видела твое лицо, когда ты вчера вернулась. У меня создалось впечатление, что что-то определенно произошло.
– Просто я тебя внезапно увидела в темноте, – сказала я. – Короче, господа-товарищи-коллеги, какие будут предложения и предположения?
Разумеется, как и ожидалось, и это было в порядке вещей, Виктор объявил, что с сегодняшнего дня живет у меня. Маринка сказала, что решила то же самое и теперь-то меня никуда одну не пустит, а то я постоянно без нее вляпываюсь в какие-то дурацкие истории.