Срочный груз из прошлого
Шрифт:
— Да не читай ты мне ботанику, Фаска. Не помнишь, на чем ты сгорел, когда тебя замели?.. Тебя жадность, как последнего фуцана, сгубила. А здесь бабки только так отстегивают, ты в следующем году себе жилье хоть в Москве, хоть в Сочи купишь…
— Жилье, говоришь?.. А хлопнут по этому жилью тем, что мы тут раскапываем, и кому оно на хрен нужно будет, это жилье? От самого-то останется — хоронить нечего будет.
— Ты что мне тут мурочку-то пестришь, в натуре?
— Никого я тебе не пестрю, Бига. Все это железо, по— твоему, бесполезное, идет к кавказцам,
Бегемот ненатурально заржал.
— Фаска, ты сколько косяков сегодня уже дунул?
— Иди ты со своими косяками! Я видел документы в конторе. После смерти Берии этот объект законсервировали, а при хрущевском бардаке все про него и забыли. Когда на Кыштыме в пятьдесят седьмом рвануло, отсюда всех тоже окончательно сняли. Ты знаешь, они же все тут смертники были! Кто от радиации загнулся, кого — так… Знаешь, почему у тебя все клешни в нарывах? Помнишь склад с баллонами?.. В баллонах аргон. А в аргоне — плутоний! Аргоном его от коррозии защищают, но баллоны текут, и ты облучился…
— Ты чего несешь, сволочь?! — зло зашипел Бегемот. — Откуда ты это все знаешь?
— А ты забыл, где я учился? Я тебе правду говорю. Сдохнем мы тут все к свиньям… Гришка слег, блюет желчью, грибами будто отравился. Сроду он грибов не жрал, век воли не видать! Дед сам кашляет, как пожарная лошадь, да и ты… Хана нам, Бига! Рвать когти надо! Дед пьяный спит, не протрезвел еще, Славка Штырь — тоже, Гришка болеет… Другого такого случая не будет! Через проходную объекта направо и прямо. Там дорога начинается и идет прямо в Ширяево. А?.. На «трумэне» и уедем, черта они нас догонят. Там — на самолет… Бегемот, ты чего, в натуре…
Грохнул выстрел. Фаска мешком плюхнулся в грязь. Бегемот внимательно посмотрел на него, вздохнул, потом глянул в дуло пистолета, из которого только что пристрелил собеседника и, убрав оружие в карман, поднялся и не спеша скрылся в гараже. Знакомо лязгнуло железо, и над объектом вновь повисла тишина. Фаска лежал молча и не двигаясь. Из его развороченной глазницы в грязь стекала кровь.
Мне нужно было срочно делать отсюда ноги. И как можно тише. Я теперь знал то, за что с точки зрения того же Бегемота в живых права не имел оставаться. Стараясь не шуметь, я слез с машины, и прижимаясь к стенам складов, стал пробираться к выходу с этого странного «объекта».
Ну что ж, верно все понял Саша Иванов, по моей косвенной вине сидящий сейчас за решеткой, а, может быть, уже и лежащий в земле. Все сходилось, и все стало понятным — и странные перевозки по реке, и характер груза, и пункты отправления и назначения. И вполне понятно, зачем кавказским отделенцам ядерное оружие, и не таким уж удивительным казалось то, что наши военные в те странные пятидесятые годы сумели потерять целый атомный город, названный номером несуществующего сейчас почтового отделения в городе Сургуте.
Сургут? А почему бы и нет — ведь от Кыштыма, где в те годы делали плутоний, до Сургута не так уж и далеко, если разобраться. А оттуда спокойно, без всяких пересадок и перегрузок, можно добраться водным путем до Курчатова, что на Иртыше, откуда до Семипалатинска сотни полторы километров — лишь в полтора раза больше, чем предстоит мне еще пройти. И к тому же — а таким ли уж нерукотворным был тот каменный причал в Староверской протоке?
…Я провел скверный день и еще более скверную ночь. После долгого перехода по бездорожью отчаянно гудели ноги, и все болело — не забывайте, что я отнюдь не был здоров. От сырости костер, который я порой разводил, горел отвратительно, и к утру я замерз совершенно, тем более, что приходилось пить лишь холодное пиво.
Утром я съел последнюю банку консервов, затушил костер и, скрипя зубами от боли в костях, поковылял дальше. Поселок, по моим расчетам, находился уже почти совсем рядом.
Часа через три лес поредел, но вместо привычных в такие моменты открывающихся передо мной болот я увидел деревянный штакетник, столб с электрическими проводами… Потянуло печным дымком, послышался собачий лай. Добрался!
Что теперь? Поселок, надо полагать, сейчас отрезан от мира. Единственный способ сообщения — самолет. Впрочем, на билет должно хватить. Вопрос в том — куда мне потом идти?
Домой, к Тане? Исключено. Там меня ждут два варианта — дурдом или тюрьма. Впрочем, есть еще городское кладбище.
В Казань, к матери? Она болеет, за ней ухаживают мои сестренки. У отца давно другая семья… Садиться на шею к трем женщинам? Увольте, это не для меня. Кроме того, возможно, меня там тоже поджидают.
За кордон, как я уже прикидывал при Лехе? Ну, во-первых, я сам почти что пойманный вор, во-вторых, как я доберусь отсюда до Москвы, черт побери? И что я там буду искать, и кого? У меня ведь даже документов никаких нет. И потом — если смотреть правде в глаза — никто меня за бугром не ждет…
Я миновал пустую грязную улицу и направился к невысокому кирпичному зданию с покосившимися буквами «Аэропорт».
Настоящий Сургут встретил меня ясной, солнечной погодой. С «аннушки» вместе со мной сошли несколько человек живописного вида — заготовителей, охотников… Одному из них спасибо — купил мне билет по своему паспорту… Поэтому и мой, тоже довольно живописный, костюм — потерявший цвет пиджак и брюки, заправленные в болотные сапоги — никого здесь не удивлял. С телогрейкой же и с подшлемником я расстался, когда выходил из леса.
…Она открыла мне дверь и некоторое время смотрела на меня с удивлением. Когда узнала, то поразилась еще больше:
— Андрей?
— Я. Здравствуй, Наташа.
— Здравствуй. Ой, тебя не узнать… Бороду отпустил…
— Да, пришлось… Можно пройти?
Студентка-отличница впустила меня в знакомую квартиру; я вошел в прихожую и некоторое время боролся с искушением плюхнуться прямо на придверной коврик и заснуть на десяток часов.
— Ты одна?
— Д-да…
— А брат твой?