Срубить крест[журнальный вариант]
Шрифт:
Правда, кавалеры не умирают. Или умирают так, что их похорон никто не видит.
Да нет, все это дикий бред… Как можно заставить все человечество, пусть даже крохотное, преждевременно умирать? И как это осуществить технически?
Но все сходится — потребности экономики и проповеди религии.
И кавалеры не умирают.
Кто-то из заметивших это поднял бунт. Была сделана попытка перебить кавалеров. Но все кончилось тихо и мирно. Бунтовщики куда-то сгинули, уцелевшие кавалеры бездельничают по-прежнему. А Рюдель понял, что с монархией пора кончать. Но он немного опоздал.
Только тонкая ли? Я, Алексей Северцев, уже нахожусь здесь, на Изумрудной, и с каждым ударом моего копья рушатся надежды Рюделя на захват власти. А за моей спиной — коммунистическая Земля и еще сто сорок две планеты Содружества. Девяносто два миллиарда человек, обладающих неизмеримой мощью.
Все эти соображения я пересказал вечером бабушке.
— Пожалуй, ты рассуждаешь логично, — сказала она. — Тут что-то есть… Подкину-ка я твою задачу машинам — пусть подумают.
— Знаешь, бабуся, по моим расчетам завтра финал. Я пересчитал всех претендентов, и у меня получается, что все Соискатели, кроме Рюделя, уже выбыли.
— И как настроение? — поинтересовалась она. — Волнуешься?
— Есть немного, — сознался я. — Вот завтра выбью Рюделя из седла и успокоюсь.
— А на каком коне собираешься драться?
— Возьму какого-нибудь из конюшни Ганелоны. Не нравится мне эта история с Закатом.
— Вот что, внучек… Все твои рассуждения о мощи Земли в принципе правильны. Но ставка очень уж велика. А для твоего Рюделя, судя по всему, никакие законы не писаны. Мой тебе совет — не ночуй сегодня во дворце. Пойди в гости к диспетчеру Фею. Или просто поспи в лесу на травке, а Петровича поставь сторожить. Если завтра — финал, Рюдель может плюнуть на все приличия.
Бабушка как в воду глядела.
Глава 16. Смерть ходит рядом
Фей со своими товарищами поселился у брата — слесаря единственной в городе авторемонтной мастерской. Тот жил на окраине города в старом двухэтажном доме, стоявшем на берегу реки. Дом порядком обветшал, и в нем почти не осталось жильцов. Но отсутствие удобств никого из приезжих не смутило. Рабочие навели чистоту в пустовавших комнатах, натащили травы и веток, подмели вокруг дома, протерли стекла и жили здесь веселой гурьбой.
Поздно вечером, когда мы собирались спать, мой браслет зажужжал — меня вызывала бабушка.
— Есть новость, — сказала она хмуро. — Твой дружок Рюдель украл у нас робота.
— Как это — украл? Зачем? — растерянно спросил я.
На Земле никто ничего не крал уже несколько столетий — любую нужную или ненужную вещь каждый мог получить, набрав соответствующий индекс на шифраторе своего домашнего пульта.
— Как он это сделал, не знаю, А зачем — для какой-нибудь новой пакости. Похоже, что робота вывезли на Изумрудную. Мы еще не выяснили, как Рюдель проник в хранилище роботов. К счастью, ему достался робот класса один. Это просто механический слуга, сильный, но не вооруженный, и с меньшей емкостью мозга. Так что ты на всякий случай посмотри там…
Фей и его друзья с удивлением слушали этот разговор. Особенно их поразило, что крохотный экран моего браслета давал большое объемное изображение, выступавшее над ним в рамке цветного тумана. Впрочем, в этот вечер им пришлось удивляться много раз. Мой рассказ о Земле, о ее бурном прошлом, о Великой революции и Всемирном Союзе Коммунистических Республик они слушали как волшебную сказку. Я даже показал им несколько фильмов — их запись хранилась в памяти Петровича и оттуда транслировалась через мой браслет. Мне долго не хотели верить, что Петрович — не человек. Пришлось рассказать им об устройстве роботов. Потом Петрович продемонстрировал несколько фокусов, вызвав бурный восторг. Кто-то попросил его умножить 73 891 431 на 3,1415. Петрович выдал ответ через секунду, а пока его долго проверяли по бумажке, извлек из этих чисел кубические корни. И тут я заметил, что хозяева смущенно переглянулись.
— Нас этому не учили, — смущенно сказал Фей. — Четыре действия арифметики — верх образования для большинства на планете…
Всех развеселило умение Петровича видеть затылком. Тогда я попросил погасить свет, и минут пять все по очереди в полной темноте показывали отвернувшемуся Петровичу разные предметы, а тот безошибочно называл их. Потом каждый из собравшихся долго жал Петровичу руку в знак знакомства. За разговорами, смехом и шутками никто, кроме Петровича, не услышал осторожного стука в дверь.
— Кто это может быть? — шепотом спросил Фей в сразу наступившей тишине. — Мы никого не ждем.
Это оказался Илия. Он был чем-то сильно встревожен и попросил меня выйти с ним в другую комнату.
— Полчаса назад в конюшне был взрыв, — сказал он. — Пожар еще гасят. Все сторожа погибли. Из лошадей удалось спасти только двух, но они обгорели. Завтра тебе не на чем сражаться.
— А Росинант? — спросил я, чувствуя, что сердце у меня проваливается куда-то вниз.
— И он тоже…
— Как же это случилось? — У меня не было ни малейших сомнений, что диверсия организована Рюделем.
— Мы не знаем ничего. Взрыв был несильный — лошади погибли в основном от ожогов. А люди — все… Возможно, их попросту убили.
Вид у Илии был измученный, на лице и руках виднелись царапины и ожоги. Видимо, он кинулся ко мне, не успев даже привести себя в порядок.
— Ты голоден? — спросил я. — Садись с нами ужинать. И оставайся тут до утра.
Он кивнул.
Я познакомил Илию с Феем и его друзьями. Пока Илия умывался и ел, я рассказал о происшествии во дворце.
— Теперь у меня осталась только одна лошадь. Если что-нибудь случится и с Закатом, Рюдель станет победителем.
Немедленно несколько человек вызвались проверить, как охраняется стойло. Я попросил Петровича пойти с ними — его электронные органы могли обнаружить то, что недоступно чувствам человека. Илия утолил голод и сел в низкое кресло — он очень устал.
— Я начинаю думать, что бабушка права, предостерегая меня от рюделевского подарка, — сказал я Фею. — Меня словно подталкивают к этой лошади. Завтра — решающий бой, но я с радостью сел бы на Росинанта, будь он жив…