СССР: логика истории.
Шрифт:
Таким образом, решение проблемы индустриализации находилось в постоянной и сильной зависимости от крестьянского рынка, стихийного и неуправляемого. Дефицит промышленных товаров у государства ставил под постоянную угрозу срыва возможность получения необходимых для реконструкции промышленности средств и ресурсов за счет эквивалентного рыночного обмена между государством и деревней. С другой стороны, принудительное изъятие у крестьян хлебных “излишков” в виде непомерных налогов или за счет “ножниц” цен (относительного завышения цен на промышленные товары по сравнению с сельскохозяйственными) лишало крестьянское хозяйство всякого стимула к развитию. Крестьяне отвечали на это сокращением посевов и снижением сельскохозяйственного производства. Тем самым, во второй половине 20-х гг. ситуация приобрела все признаки тупиковости.
Внутрипартийная политическая борьба в 20-х гг. отражала различные взгляды на пути дальнейшего развития страны. Все группировки в ВКП(б) — “правые”, “левые” и сторонники “генеральной линии” — были согласны
“Левые”, в рядах которых объединились не только Троцкий, Каменев и Зиновьев, но и многие другие старые большевики, выступали за свертывание нэпа и отказ, по крайней мере временный, от использования его методов. Они исходили го того, что старая, доставшаяся от царской России промышленность без реконструкции не способна удовлетворить крестьянский спрос на промышленные товары. Следовательно, получение из деревни необходимого для продолжения программы индустриализации количества сельскохозяйственной продукции было невозможно. В перспективе эта ситуация не могла существенно измениться, поскольку нужды индустриализации требовали первоочередного развития тяжелой промышленности, то есть иной ориентации промышленного производства, чем существовавший крестьянский спрос.
Чтобы вырваться из заколдованного крута проблем нэпа, связанных с зависимостью развития промышленности от аграрного рынка, от желания или нежелания крестьян продавать излишки своей продукции, “левые” предлагали рад мер чрезвычайного характера. Решение главной экономической проблемы — финансирование процесса индустриализации они намеревались осуществить путем искусственной перекачки средств из деревни в город за счет усиления налогового пресса на крестьянство и повышения цен на промышленную продукцию, поставляемую селу. Чтобы сгладить наносимый деревне урон, намечалось помочь ей в кооперировании крестьянских хозяйств и оттянуть из села лишние рабочие руки на стройки индустриализации. В целом программа “левых” была нацелена на форсирование темпов перевооружения промышленности, “сверхиндустриализацию”, то есть на создание основ промышленного потенциала в кратчайшие исторические сроки. (Вообще фактор времени в политической борьбе вокруг проблемы индустриализации сыграл определяющую и роковую роль). При этом “левые” не скрывали, что предполагают осуществить реконструкцию промышленности за счет сельского хозяйства и вопреки его интересам.
“Генеральная линия” партии, олицетворяемая И. В. Сталиным и его сторонниками, в описываемый период в полной мере проявила свое самое характерное качество — извилистость. До поры до времени, пока проблема индустриализации страны не встала во весь рост, Сталин поддерживал бухаринскую программу. Предложения “левых” были отвергнуты, сами они подверглись окончательному разгрому в конце 1927 г. Между тем уже начиная с 1926 г. наметились признаки изменения “генеральной линии” [78] . На словах еще сохранялась верность принципам нэпа, но на деле проводилась политика, ведущая к их свертыванию. Постепенно происходило нарастание централизации и административного нажима по всем направлениям государственной политики.
78
История России. XX век / А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. — М.: АСТ, 1996, с. 258.
Катализатором смены курса стал кризис хлебозаготовок осенью 1927 — зимой 1928 гг. После очередного снижения цен на сельскохозяйственные продукты крестьяне отказались продавать свои излишки государственным органам. Политика высоких темпов индустриализации оказалась под угрозой срыва. План хлебозаготовок был все-таки выполнен, но лишь с помощью чрезвычайных мер в духе гражданской войны и продразверстки — повальных обысков в деревнях, удебных репрессий, реквизиций не только хлебных излишков, но даже имущества крестьян, обвиненных в спекуляции. Этот опыт “успешного” использования старых военно-коммунистических методов как бы подсказал выход из сложившегося в деле индустриализации тупика.
Последовавший в апреле 1929 г. разгром “правых” явился логичным продолжением курса на свертывание нэпа. Призывы “правых” не проводить индустриализации) ценой развала сельского хозяйства были проигнорированы. Вслед за этим последовало обвальное крушение нэпа по всем направлениям хозяйственной и социальной политики. Произошел отход от экономических, рыночных методов управления народным хозяйством, на смену которым окончательно пришло директивное централизованное планирование. Были ликвидированы многие банки, акционерные общества, биржи и торговые синдикаты. Проблема внутренних накоплений — узловая проблема индустриализации — была решена путем фактического огосударствления аграрного сектора экономики в результате кампании по коллективизации сельского хозяйства. В лице колхозно-совхозной системы власть получила организационную структуру для перекачивания средств из деревни в город на нужды реконструируемой промышленности.
Таким образом, не только была фактически реализована программа, предлагавшаяся ранее “левыми”, причем в самом радикальном ее варианте, но и более того, Сталин и его сторонники пошли еще дальше по пути огосударствления всего и вся.
Именно проблема индустриализации инициировала отход от политики нэпа, в результате чего окончательно утвердилась советская модель социализма, основу и сущность которой составило тотальное господство общенародной формы собственности в экономике.
Однако не следует переоценивать влияние проблемы индустриализации на ход истории СССР. Социализм совегского образца соответствовал — если не абсолютно, то в главном и принципиальном — теоретическим положениям классического марксизма о социализме как первой фазе коммунистической общественно-экономической формации. Сталин и его окружение остались верными догматам классического марксизма. В отличие от Ленина, они не меняли под влиянием революционной практики “всю нашу точку зрения на социализм. Их идеалом был и остался социализм в духе эпохи военного коммунизма, только в деталях, в частности формой распределения, отличающийся от “второй фазы” — собственно коммунизма. С любыми отклонениями от этого идеала, в том числе нэпом, они были готовы мириться лишь по необходимости и временно. Советские коммунисты буквально воспринимали все положения “Манифеста Коммунистической партии” (1848 г.) и считали своей ближайшей задачей “уничтожение частной собственности” [79] . Вместе с тем политика нэпа и развитие рыночных отношений, по мнению партийных идеологов, вели к усилению элементов капитализма (непонимание сущности нэпа объединяло сторонников “генеральной линии” и “левых”). Поэтому переход в будущем к чему-то похожему на социализм советского образца все равно был неизбежен. Не только жизнь подтолкнула Сталина и его сторонников к широкому использованию принципов и методов, опробованных в период военного коммунизма. Они сами стремились к этому. Выбор пути развития советского общества в пользу модели, основанной на тотальном господстве общенародной собственности, был предопределен.
79
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, с. 438.
Как бы то ни было, но программа индустриализации страны, перспективы которой казались туманными еще в середине 20-х гг., была реализована. Всего за несколько лет Советский Союз совершил рывок от старой крестьянской России, от телега и сохи в промышленную эру и стремительно ворвался в круг индустриальных держав. Рост тяжелой промышленности осуществлялся невиданными доселе в мировой истории темпами. За 6 лет (1929–1935 гг.) СССР сумел поднять выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн. т. Ранее США для этого понадобилось 18 лет, Германии — 19. Но СССР обогнал и самого себя: темпы роста тяжелой промышленности в предвоенные пятилетки были в 2–3 раза выше, чем за 13 лет развития России перед Первой мировой войной. По абсолютным объемам промышленного производства СССР обогнал Германию, Англию и Францию и вышел на второе место в мире после США (в 1913 г. Россия занимала лишь пятое место). Был обеспечен не только количественный рост, но преодолено и качественное отставание отечественной промышленности. Появились отрасли, которые ранее отсутствовали в стране. Миллионы людей были обучены ранее неведомым им профессиям. СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной человечеству [80] .
80
История России. XX век / А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. — М.: АСТ, 1996, с. 332.
Этот феноменальный успех, достигнутый к тому же на фоне самого глубокого за всю историю кризиса капитализма в западных странах в 1929–1933 гг., стал возможным благодаря специфическим качествам советской экономической системы — плановому характеру экономики и централизованному управлению народным хозяйством. Эти два мощных фактора в сочетании с особыми качествами “человеческого материала”, которым располагал Советский Союз обеспечили ему беспрецедентные темпы промышленного развития. (Подробному анализу советской экономической систёмы посвящены несколько следующих глав).