СССР. Зловещие тайны великой эпохи

Непомнящий Николай Николаевич

Василий обрадовался угощению, но снова рассказывал только о премудростях охотничьего искусства и ни словом не обмолвился о странных происшествиях, аргументируя свое молчание о произошедшем в лесу тем, что не может этого сделать по долгу службы! Сказанное охотником меня еще больше насторожило и взволновало, наконец, на второй бутылке и после моего очередного вопроса «что же случилось с заключенными?», он разговорился и рассказал совершенно необыкновенную по исключительности историю…

«Много ли увидит человек,

выросший в городе и впервые отправившийся в тайгу? — начал с вопроса свой рассказ охотник, но, заметив мое недоумение, пояснил: — Все, что видит любой другой человек, испорченный цивилизацией, — деревья, траву, камни. — Немного помолчав, вероятно собираясь с мыслями, продолжил: — У нас, охотников, в тайге работают не только зрение и слух, обостряется обоняние, конечно, не так, как у собак, но мы распознаем множество запахов и замечаем многие важные мелочи, невидимые и упускаемые человеком обыкновенным — следы и крохотные, но чрезвычайно значительные приметы, по которым и судим о многом. Например, с какой целью и куда пошел какой-либо зверь, что здесь делал и как далеко ушел от данного места…

В предыдущий раз, когда из лагеря бежали Писарь и Митька, и теперь тайга поразила меня. Почему? Определил по настороженному молчанию птиц, которые словно покинули свои гнезда, спасаясь от страшной и неведомой людям опасности, по смазанному следу буквально пырскнувшего с места лежки моквы (медведя). Потянув носом воздух, вспомнил аналогичный запах, похожий на запах теплого железа, который наполнял воздух, когда мы искали Писаря, теперь же он буквально переполнял весенний лес, и я почувствовал: вокруг разлита… смерть!

Несколько найденных мною тушек от не успевших спастись и погибших таежных птах подтвердили догадку: ОНА здесь, в лесу…»

Сбитый с толку рассказом охотника, я не поверил ни одному слову из его уст, и одной из причин, послуживших разгулу его безудержной, воспитанной на богатом северном эпосе фантазии, посчитал «пшеничное вино»!

Однако Василий, заметив мое скептическое отношение к рассказанному, предупредил меня: конечно, верить или нет — это мое законное право, и пояснил: утверждают старые и неграмотные люди, будто живет на Севере птица, «поющая ночью о смерти», и те из птиц, зверей, людей, кто ее увидел, кто, к своему великому несчастью, услышал пение птицы, умерли, но… Немногие, кому по странному стечению обстоятельств довелось увидеть птицу и остаться живыми, рассказали, что крылья у той похожи на крылья летучей мыши и подобны северной ночи! Прилетает птица всегда ночью и улетает перед рассветом — она живет в ночном мраке и не переносит солнечного света, а в местах, где поселяется, тайга становится мертвой, поэтому она не может жить на одном месте, а если бы и жила, наверняка умерла с голоду, поэтому вынуждена перелетать с места на место, а птицы, звери и люди, почуяв

«запах теплой смерти», в великом страхе покидают насиженные места, порой в панике бросая нажитое и спасаясь от неминуемой смерти, от которой есть лишь одно спасение — бегство!

Птица, если верить эвенкийским легендам, прилетает только туда и тогда, где должно произойти большое несчастье, прилетает накануне и начинает петь. Песни птицы никогда и никто не слышал, потому что поет она беззвучно, но столь страшно, что все живое, не успевшее убежать, спастись от ее страшной песни, умирает, причем на телах умерших людей, тушках птиц и зверюшек никто и никогда не находил ни одного ранения…

Еще слышал старый охотник от одного определенного на поселение ненца, что иной раз в тундре, после длинной полярной ночи, люди встречали целые стойбища мертвецов — людей, собак, оленей, — это птица, «поющая ночью о смерти», пропела над ними свою страшную песню…

Вместо заключения

…Прошло более полувека с того времени, а свежи в памяти воспоминания о событиях тех грозных лет, правда, до последнего времени я ни на грош не верил в рассказ старого охотника, считал — не «птица, поющая смерть», пропела над людьми свою страшную песню, а звери, истребляющие людей, причем не по складу характера, а получавшие за свои преступления деньги от государства. И относил рассказанное к мифу, придуманному охрой, для сокрытия своих преступлений.

Лишним подтверждением моей уверенности явилась бумага, которую обязали подписать каждого из нас, отбывавшего к месту новой работы и прямо или косвенно имевшего отношение к произошедшим событиям. Получив исчерпывающий инструктаж от особиста и подписывая специальную бумагу, где произошедшее в лагере называлось государственной тайной, за разглашение которой имяреку грозило либо тюремное заключение, либо… расстрел, нас обязывали молчать… в течение двадцати пяти лет!

Когда прошли отведенные на молчание подпиской годы, я по-прежнему не верил в рассказ охотника-эвенка, пока совершенно случайно не наткнулся в одном из старых номеров журнала «Техника — молодежи» на статью, повествующую о «голосе моря». Автор публикации уверял: морские волны могут при определенных условиях порождать неслышимые для человеческого уха инфразвуковые колебания. Достигая определенной частоты, они становятся смертельными и, нарушая дельтаритм работы сердца, приводят к летальному исходу.

Я не стал задумываться о правомерности гипотезы, изложенной в публикации. Почему? Написанное в данной статье хотя бы в какой-то мере проливает свет на таинственную гибель людей в тайге и как-то объясняет тайну и по сей день неизвестного науке явления, предположу даже, не имеющего аналогов в природе нашей планеты.