Шрифт:
У капитала при его рождении кровь и грязь сочатся изо всех пор.
Глава первая
В 1793 г. молодой инженер мосье Бессемер, испуганный надвигающейся революцией, бежал из Парижа. Наличный капитал был спрятан в запачканной головной повязке санкюлота. Его никто не искал, не узнал и не остановил — граждане были заняты более важными делами.
Ему удалось
В 1801 г. ирландский революционер Келли, спасаясь от смертной казни, бежал из Англии. Наличного капитала у него не было — прятать было нечего. Значительно труднее было спрятаться самому. Все же ему удалось достичь берегов Америки. Здесь, в городе Питтсбурге, 21 августа 1811 г. у него родился сын Виллиам.
Генри Бессемер и Виллиам Келли встретились один раз в жизни, а быть может и вовсе не встречались. Но в этой встрече (а быть может ее и не было) заключена тайна великого изобретения и позорного преступления. Эта тайна хранилась почти столетие, и вот ее разгадка:
5 октября 1922 г. при постройке библиотеки в Виандоте, возле Детройта, в Америке, была найдена доска, изготовленная в память того, что в 1864 г. здесь впервые была добыта в большом количестве сталь.
Вы не понимаете, в чем тут тайна и где же разгадка. Чтобы вы сами могли проследить нити двух жизней и распутать связавший их узел, я расскажу вам об этих двух людях.
Глава вторая
По вечерам в заведении Сэма Сухая глотка было довольно шумно. Сизые табачные облака завивались спиралями, бутылки звенели о стаканы, солидные кулаки подчеркивали увесистый спор. Конечно в городе можно было найти более тихое пристанище, например, дом для умалишенных, но приезжие предпочитали гостиницу Сэма. Здесь всегда можно было узнать последние городские новости и выяснить все волнующие вопросы, начиная с количества денег в кассе городского банка и кончая качеством пуль в револьвере шерифа.
Может быть поэтому двое проезжих, сперва с презрением прошедшие мимо ярко освещенной двери, вдруг повернули обратно и, вручив тощие чемоданчики Сэму, заняли места за одним из столов.
Кузнец, сидевший за ним, вежливо подвинулся и с любопытством оглядел новых соседей. Замечательного в них не было ничего, пожалуй только множество веснушек и розовый цвет лица — признак того, что приезжие были англичане. Кроме того в глазах того, что пониже, было что-то такое неуловимое, чуть-чуть заметное, но колючее, в роде рюмочки виски в стакане соды.
— Ваше здоровье, сэр, — сказал тот, что пониже.
— Наше, — ответил кузнец.
— Как настроение в вашем штате?
— Если вы насчет этих чортовых негров, то мы им подвинтим гайки… Но у вас этим небось не интересуются, по ту сторону лужи…
— Простите, лужи?
— Ну, так у нас кличут океан. Я хочу сказать, у вас в Англии…
Тот, что повыше, открыл рот, но тот, что пониже, очень быстро и громко засмеялся:
— У нас в Англии! Берите ее себе и кушайте под любым соусом. Мы — американцы, сэр. Из Цинциннати.
Кузнец на минуту замолчал, потом попробовал
— А как настроение в вашем штате?
Тот, что повыше, снова хотел ответить, но вместо этого неожиданно вскрикнул, будто кто-то очень больно наступил ему на ногу. Вместо него ответил тот, что пониже:
— Если вы насчет этих чертовых негров, то мы подвинтим им гайки.
— Вот, сэр, вы попали в самую точку, — обрадовался кузнец. — Пью ваше здоровье. Я всегда говорил — вместо того чтобы сразу затрачивать капитал на покупку негра, я лучше найму лишнего работника, да расширю мастерскую. Эти южане заткнули себе уши хлопком со своих плантаций и не желают ничего слышать о прогрессе. Да, сэр, им на плантациях нужны рабы, а нам на заводах нужны рабочие. Я и с белыми рабочими сколочу капитальчик. Верно?
— Совершенно справедливо, сэр, — ответил тот, что пониже. — Я против рабов. Я сам собираюсь наняться в какую-нибудь литейную.
— Хорошее дело, сэр. Пью ваше здоровье. Вы не унывайте, что не можете сразу открыть свое дело. Постепенно наживетесь. Только не бунтуйте, сэр, не берите пример с Бостона и Филадельфии. Там они добились 10-часового рабочего дня да свободы собраний, да всеобщего избирательного права. Но я вам скажу по секрету: ихнее дело не выгорит. Сейчас, когда на носу война с югом, нам с ними некогда возжаться. Да они сами поймут: сперва долой юг, а там видно будет. Главное — нажить деньжат, а там можно на кой-какие поблажки пойти.
Тот, что пониже, слушал эту длинную речь довольно невнимательно. Он несколько раз пробовал перебить кузнеца, но у того слова сыпались, как искры из-под молота.
— …развитие железнодорожных линий… нажить небольшой капитальчик… развитие промышленности… сколотить небольшой капитальчик.
— Позвольте, — перебил его наконец тот, что пониже. — Я слыхал, что здесь есть мастерская некоего Келли. Как вы думаете, можно туда поступить?
Кузнец залпом опрокинул свой стакан и так и замер с раскрытым ртом:
— Вы собираетесь к сумасшедшему Келли? Ну и ну! Попробуйте, если он вас в шею не выгонит. А дорогу туда найти просто, всякий мальчишка покажет. Работает он с одними неграми и еще жалованье им платит. Чудак! У него вы не наживетесь, сэр.
— Кто знает? — ответил тот, что пониже. — Никогда нельзя знать, сэр, где зарыта собака. Вы думаете, это куча мусора, а глянь, — там жемчужина.
— Сэр, может быть я пьян или вы пьяны, но я не могу понять связи между собачьими жемчужинами и выдумками Келли. Впрочем, пью за ваше здоровье.
— Благодарю вас, сэр. — Тот, что пониже, вдруг улыбнулся:
— Быть может в эту минуту день моего рождения. Пью за капитал.
Для развития промышленности прежде всего нужны были машины, а для машин — сталь. А сталь в то время добывалась таким кропотливым и сложным способом, что ценилась чуть ли не на вес золота.
Итак нужна была дешевая сталь и много стали.
Глава третья
Келли только что умылся колодезной водой и теперь вытирался суровым полотенцем и сосредоточенно смотрел на восход солнца. Маленькие облачка на востоке окрашивались вишнево-красным, лимонно-желтым, молочно-белым — всеми цветами раскаляющейся и плавящейся стали.