Сталин Экономическая революция
Шрифт:
В таких условиях разводить демократию и гласность было чрезвычайно рискованным делом. Чрезмерно много говорить о неудачах, даже в порядке самокритики, показывать колебания политического руководства или даже временную нерешительность означало добровольную передачу в руки политических врагов идейного оружия. Каждый просчет, каждая неудача Советской власти давали еще один шанс в борьбе ее врагам. Нужно просто понять мотивы такой политики, проводимой Сталиным. Им двигали соображения самосохранения, соображения сохранения Советской власти. Как бы ни хотели открытые и скрытые враги
Советской власти замолчать это обстоятельство, но нужно сказать, что Сталин действовал из соображений безопасности своего государства, своей политики, и эти действия были эффективными.
Ради сохранения своего государства и своей власти Сталин беспощадно давил оппозицию в руководстве партией, давил излишне активных критиканов проводимой политики в партийных и государственных верхах. Для того, чтобы не дать лишнего козыря в руки врагов Советской власти как внутри страны, так и за рубежом, где разворачивал свою активную деятельность Троцкий, Сталин засекречивал деятельность партийных и государственных органов. В прессе, в выступлениях вождей и представителей трудовых масс должны быть только успехи, только выдающиеся достижения. Обсуждение трудностей, неудач, провалов и просчетов — это за закрытыми дверями и без протоколов. Экономическую статистику Сталин тоже стал тщательно засекречивать, чтобы не высвечивать провалов и промахов, без которых хозяйственное строительство не обошлось. В те времена еще не было таких аргументов за Советскую власть, как Магнитка, Днепрогэс или победа в Сталинградской битве.
В те времена шла очень жестокая борьба внутри страны, и нельзя было давать в руки врагов и оппозиционеров ни малейшего шанса на успех. Если бы сталинцы развели демократию и гласность, то их бы уничтожили.
Правда, нужно сказать, что после войны, когда престиж Советского Союза в мире сильно укрепился, и уже никто не мог безнаказанно начать войну против СССР, когда внутри страны переловили и перестреляли почти всех врагов Советской власти, тогда нужда в тотальной секретности отпала. Отпала также нужда в бесконечном восхвалении мудрости партийного руководства и превознесении только одних успехов. Тогда мало кто в мире сомневался в жизнеспособности Советского Союза. Зубами, конечно, скрипели, но факт существования СССР признавали.
После войны уже можно было отойти от тотальной секретности и политики превознесения успехов. И нужно было отойти. Нужно было рассказать то, о чем недоговаривали в прошлом. Нужно было не начинать авантюрное обличение «преступлений» Сталина, а просто правдиво и документально рассказать о том, как и что делалось.
Но этого сделано не было. Молодая поросль коммунистов поняла, что секретность всех сторон партийной и государственной жизни страны — это норма. Поняла, что самый правильный пропагандистский курс — это восхваление подлинных или мнимых успехов Советской власти. И под руководством Хрущева началось такое бесстыдное восхваление коммунизма и компартии, что началось массовое самоослепление как руководства, так и рядовых масс членов партии и граждан Советского Союза.
Конечно, нет государственных и политических дел без секретов. Есть такие вещи, о которых не нужно говорить, по крайней мере в текущий момент. Но во всем есть свои пределы. Для нормального развития экономики страны нужна достоверная и точная информация, и от порядков, навязанных ожесточенной политической борьбой за власть, нужно отказываться, раз власть завоевана и оппоненты уничтожены.
Кратко говоря, кончилось тем, что руководство страны в атмосфере тотальной секретности и отсутствия критики снизу разложилось настолько, что отвергло идеалы социализма, продалось империалистам и развалило страну изнутри.
Так что, что бы там не говорили критики Сталина и открытые враги Советской власти, секретность — это оружие в борьбе с врагами, а никак не нормальное состояние общества, пусть бы даже и социалистического.
После больших успехов 1929 года новый, 1930 год начинался как будто очень даже неплохо. Высокие темпы роста промышленного производства,
Казалось бы, достигнуты большие успехи и теперь можно надеяться на еще большие достижения. Однако произошли крупные события, которые внесли в ход индустриализации существенные коррективы.
Этих крупных событий было несколько. Первое — это то, что план строительства и промышленного производства выполнен не был. Несмотря на брошенные на ликвидацию крупного прорыва силы, несмотря на особый квартал 1930 года, [37] добиться выполнения плана не удалось. Это поставило показатели выполнения всего пятилетнего плана под угрозу и привело к тому, что за весь пятилетний план многие показатели так и не были достигнуты. Самый крупный прорыв произошел в черной металлургии. План по этой отрасли едва-едва удалось дотянуть до уровня 65 % от плана. Из-за этого руководство хозяйством, осуществляемое Куйбышевым, было признано недостаточным, и в декабре 1930 года, после провала плана на особый квартал, он был смещен с поста председателя ВСНХ.
37
Особый квартал — это три месяца, октябрь-декабрь, которые уравнивали 1929/30 хозяйственный год с календарным 1930 годом.
Второе событие 1930 года — это развернувшаяся коллективизация в сельском хозяйстве. Сталин, ободренный успехами строительства крупного сельского хозяйства в 1929 году, успехами советского тракторостроения, решил рискнуть и попробовать построить теперь уже целый коллективный сектор. Темп развития коллективного сектора, и без того высокий, в начале 1930 года еще больше увеличился. Развитие колхозов пошло семимильными шагами. Колхозы потребовали, теперь уже в массовом порядке, новой техники, людей, организаторов нового сельского хозяйства.
В 1930 году произошел крупный провал. Темпы строительства были не выдержаны, и вся пятилетка оказалась под угрозой. О перипетиях борьбы за выполнение плана 1930 года я еще расскажу в той главе, где будет идти речь о стройках. Там мы будем говорить о технических подробностях, о том, почему план выполнен не был. Эта история стоит того, чтобы посвятить ей внимание.
Критики Сталина, конечно, скажут, что не нужно было втягиваться в это дело, что нужно было придерживаться менее быстрых темпов и вообще быть поосторожнее. Может быть, такие рассуждения и имели право на существование, однако к 1930 году в дело индустриализации с повышенными темпами втянулись уже прочно и бесповоротно, и теперь стало невозможно ни свернуть, ни остановиться на этом пути. Среди руководства, особенно после изгнания Бухарина и его сторонников, уже больше не было сомнений: индустриализацию нужно было довести до конца во что бы то ни стало. Темпы строительства были крайне важны. Их нужно было выдержать во что бы то ни стало. В противном случае вся эта политика индустриализации рушилась, как карточный домик, под бременем затрат и долгов.
Плановое задание было выполнено не только потому, что были допущены прорывы на стройплощадках. Свою долю внесло недостаточное руководство хозяйственной стройкой и промышленностью. Плохо выполнил свою роль Куйбышев, председатель ВСНХ СССР. Руководство хозяйством было признано недостаточным. Причем руководство именно самого высшего порядка, то есть уровня Президиума ВСНХ СССР. Куйбышев допустил несколько крупных недоработок и просчетов.
Первой крупной недоработкой было то, что дело составления проектов для строящихся заводов оказалось фактически сорванным. Куйбышев не сумел обеспечить своевременное выполнение проектных работ.