Сталин и Гитлер. Кто кого обманул

Вишлев Олег Викторович

Авторы, пишущие о «сотрудничестве» Красной Армии и вермахта во время боевых действий на территории Польши, как правило, ничего не говорят о том недоверии и остром противоборстве, которыми сопровождалось это «сотрудничество», и лишь вскользь упоминают, а то и вовсе не упоминают об инцидентах между советскими и германскими войсками. Некоторые инциденты были достаточно серьезными и грозили положить конец советско-германской «дружбе» уже в сентябре 1939 г.

Обратимся к фактам. К 17 сентября 1939 г. германская армия продвинулась далеко в глубь советской сферы интересов на территории Польши и вышла на рубеж Граево — Белосток— Брест— Владимир-Волынский— Львов— Стрый [296] . Если бы наступление немцев продолжалось в прежнем темпе, а Красная Армия не выступила им навстречу, то передовые части вермахта в считанные дни вышли бы к государственной границе СССР. Советское руководство опасалось, что Германия откажется выполнять условия секретного дополнительного протокола к договору о ненападении, попытается оккупировать всю Польшу либо по завершении боевых действий не отведет свои войска на ранее согласованную линию разграничения государственных интересов по рекам Писса — Висла — Нарев — Сан [297] . Существовали также опасения, что немцы могут отказаться и от выполнения договора о ненападении [298] .

296

Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 2: Die Errichtung der Hegemonie auf dem europaischen Kontinent / Hrsg. vom Militargeschichtlichen Forschungsamt. Stuttgart, 1979. S. 144, Skizze 12.

297

Akten zur deutschen auswartigen Politik. Serie D. Bd. VIII. Baden-Baden; Frankfurt a/M., 1961. Dok. № 90 (Далее: ADAP).

298

Этими

опасениями было обусловлено появление 18 сентября 1939 г. германо-советского коммюнике, в котором отмечалось, что советские и германские войска на территории Польши «не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР» (ДВП. Т. XXII. Кн. 2. Док. № 600).

Отдавая частям Красной Армии приказ о переходе государственной границы, советское руководство не исключало того, что в отношении немцев придется действовать достаточно решительно и жестко, чтобы заставить их убраться с территории, являющейся советской сферой интересов. Показательным в этом отношении было обращение к гражданам СССР, с которым 17 сентября 1939 г. выступил по радио В.М. Молотов. Призывая Красную Армию выполнить «великую освободительную задачу» и покрыть себя «новыми подвигами, героизмом и славой», он ни слова не сказал о том, в боях с кем красноармейцы должны продемонстрировать героизм и от кого они должны освободить и защитить братьев-украинцев и братьев-белорусов. Из речи отнюдь не следовало, что частям Красной Армии предстоит покрыть себя новыми подвигами в боях именно с польской армией, а украинцев и белорусов освободить и защитить именно от «польских правителей». В отношении польской армии Молотов дал понять, что она разбита немцами. Про польское же руководство было прямо сказано, что оно бросило страну на произвол судьбы и скрылось в неизвестном направлении [299] . Высказывания Молотова не оставляли никаких сомнений в том, что в качестве главного противника Красной Армии на территории бывшего Польского государства советское руководство рассматривало именно немцев.

299

Внешняя политика СССР. Т. IV. М., 1946. Док. № 354.

17 сентября 1939 г. в 2 часа ночи Сталин в присутствии Молотова и наркома обороны СССР К.Е. Ворошилова проинформировал германских дипломатических представителей в Москве о том, что частям Красной Армии дан приказ через четыре часа перейти государственную границу. Советское руководство предложило во избежание инцидентов остановить наступление германских войск, отвести вырвавшиеся вперед подразделения на линию Белосток— Брест — Львов и запретить германской авиации совершать полеты восточнее этой линии. Немцам дали понять, что в случае невыполнения этих требований их части могут попасть под бомбовые удары советской авиации [300] . Просьба германского военного атташе генерала Э. Кёстринга задержать на некоторое время выступление советских войск и прежде всего действия авиации, дабы он мог проинформировать свое командование и тем самым предотвратить возможные инциденты и потери, была отклонена [301] . В ряде мест 17-18 сентября 1939 г., несмотря на предпринятые немцами меры предосторожности, их части все же попали под атаки советских летчиков. Досталось, в частности, облаченным в коричневую форму подразделениям Немецкого трудового фронта [302] . Германскому командованию пришлось ускорить отвод своих войск на указанный советским руководством рубеж. К 19 сентября он был в целом завершен [303] . Лишь в районе Львова немцы продол- жали держать свои войска восточнее предложенной линии, ссылаясь на то, что они должны сначала разгромить окруженную в этом городе польскую группировку.

300

Politisches Archiv des Auswartigen Amts: Buro des Staatssekretar. Der Krieg 1939. Bd. 4 (R 29686), Bl. 303 (224106) (Далее: РААА); ADAP, Serie D. Bd. VIII. Dok. № 80.

301

См.: Kostring E.Der militarische Mittler zwischen dem Deutschen Reich und der Sowjetunion 1921—1941. Frankfurt a/M., 1966. S. 143—144.— О том, как было воспринято германским руководством это решение СССР, см.: Fabry Ph. W.Der Hitler-Stalin-Pakt 1939—1941. Ein Beitrag zur Methode sowjetischer Politik. Darmstadt, 1962. S. 144—145.

302

— Kostring E.Op. cit. S. 144.

303

PA AA Bonn: Buro des Staatssekretar. Der Krieg 1939. Bd. 4 (R 29686), Bl. 303 (224106).

18 сентября 1939 г. советским дипломатическим представителям в Берлине германские должностные лица продемонстрировали карту, на которой Львов, нефтедобывающие районы Западной Украины — Дрогобыч и Борислав, а также район г. Коломыя, обладание которым позволяло Германии установить прямое железнодорожное сообщение с Румынией, были обозначены как относящиеся к германской сфере интересов. Это было серьезным нарушением условий секретного дополнительного протокола. Советское правительство заявило немцам решительный протест [304] , а частям Красной Армии был дан приказ овладеть Львовом и районами Западной Украины, на которые претендует Германия.

304

ADAP Serie D. Bd. VIII. Dok. № 102—103.

19 сентября 1939 г. передовые советские части подошли к Львову. Немцы их встретили артиллерийским огнем. Произошел бой между танковыми подразделениями, в котором обе стороны понесли потери [305] . Командующий советской группировкой потребовал от немцев немедленно отвести свои войска, поскольку части Красной Армии имеют приказ штурмовать город [306] . Германское командование ответило отказом. По дипломатическим каналам немцы начали оказывать нажим на советское руководство с целью добиться отмены приказа о взятии Львова. Утром 20 сентября 1939 г. германский посол в Москве Ф.В. фон дер Шуленбург сделал Молотову заявление. В нем

указывалось на «опасность возникновения крайне серьезного инцидента» между советскими и германскими войсками. Посол обращался к советскому руководству с настойчивой просьбой «в самом срочном порядке» принять меры, которые позволили бы предотвратить конфликт [307] . С аналогичной просьбой обратился к Ворошилову и генерал Кёстринг. В ответ советская сторона выразила «удивление» по поводу нахождения германских войск восточнее Львова и их боевой активности в советской сфере интересов. Было подчеркнуто, что инцидентов наверняка не будет, если немцы прекратят попытки продвижения в восточном направлении и отведут свои войска [308] .

305

— Kostring E.Op. cit. S. 144.

306

PA AA Bonn: Buro des Staatssekretar. Der Krieg 1939. Bd. 4 (R 29686), Bl. 297 (224100).

307

Ibid. Botschaft Moskau. Geheim. Politische Beziehungen der Sowjetunion zu Deutschland. Bd. 2, Bl. 69743.

308

Ibid. Buro des Staatssekretar. Der Krieg 1939. Bd. 4 (R 29686), Bl. 303 (224106).

Решительная позиция советского руководства вынудила Гитлера во избежание осложнения отношений с СССР дать 20 сентября 1939 г. приказ об отводе германских войск от Львова. Германские генералы, которые были готовы пойти на открытое военное столкновение с СССР, квалифицировали это решение фюрера как «день позора немецкого политического руководства» [309] , однако были вынуждены подчиниться приказу.

Уход немцев из районов восточнее Львова сопровождался неоднократными стычками и артиллерийскими дуэлями между советскими и германскими частями. Инциденты не прекращались и в дальнейшем. 23 сентября советская кавалерийская часть вела бой с немецкой 10-й танковой дивизией. Столкновения между подразделениями Красной Армии и вермахта имели место под Люблином и в других районах Восточной Польши.

309

Гальдер Ф.Военный дневник: Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1939-1942 гг. / Пер. с нем. Т. 1. М., 1968. С. 125.

Таковы некоторые факты «сотрудничества» Красной Армии и вермахта в сентябре 1939 г. Можно назвать лишь один вопрос, при решении которого между советским и германским командными инстанциями не возникло особых трений. Это— согласование ими после 20 сентября 1939 г. порядка и графика вывода вермахта из советской сферы интересов и вступления в освобожденные районы частей Красной Армии. Германские военные, получившие от Гитлера строгий приказ избегать действий, которые могли привести к обострению политической обстановки, по сути дела без возражений принимали предложения советской стороны [310] .

310

Там же. С. 125-127.

Говоря о советско-германском «военном сотрудничестве» в сентябре 1939 г., нельзя не коснуться вопроса об имевших якобы место в этот период «совместных парадах» подразделений германских вооруженных сил и Красной Армии. Об этих парадах пишут очень часто и преподносят их как убедительное доказательство «братства по оружию» СССР и гитлеровской Германии [311] . Встречаются даже утверждения, что это были своего рода «парады победы» армий двух стран, проведенные в ознаменование разгрома Польши [312] . В подтверждение версии о совместных советско-германских парадах публикуются фотографии, сделанные в Бресте 22 сентября 1939 г., на которых запечатлены комбриг Кривошеий, генерал Гудериан и группа немецких офицеров, мимо которых движется германская военная техника. Сообщается, что аналогичные парады были проведены также в Белостоке, Гродно, Львове и других городах.

311

Heller М., NekrichA.Geschichte der Sowjetunion. Bd. 2. Konigstein, 1982. S. 29—30; Pietrow B.Stalinismus. Sicherheit. Offensive. Das «Dritte Reich» in der Konzeption der sowjetischen AuBenpolitik. Melsungen, 1983. S. 140; Семиряга M. И.Советский Союз и предвоенный политический кризис. С. 60; Лебедева H.C.Указ. соч. С. 34; Некрич A.M.Указ. соч. С. 34.

312

Hitler-Stalin-Pakt 1939. Das Ende Ostmitteleuropas? / Hrsg. von E. Oberlander. Frankfurt a/M., 1989. S. 52.

Документально факт проведения советскими и германскими войсками в сентябре 1939 г. «совместных парадов» до сих пор никем не подтвержден. Да и какой, к примеру, «совместный парад» мог быть проведен в Львове, под стенами которого две «дружественные» армии чуть было не сошлись в решительной схватке?! Советским и германским частям после львовского инцидента вообще не давали возможности сближаться на расстояние более половины дневного перехода, т.е. 20 км. Никакого «совместного парада» в Львове не могло быть еще и потому, что 21 сентября 1939 г., в день капитуляции польского гарнизона перед Красной Армией, в городе не было ни одной немецкой части. Они были отведены на 10 км западнее Львова и готовились к отходу на рубеж реки Сан.

Чтобы разобраться в вопросе о «парадах победы», обратимся к официальному немецкому изданию 1939 г. «Великий германский поход против Польши», в котором впервые были опубликованы фотоматериалы из Бреста [313] , используемые ныне сторонниками версии о «военном сотрудничестве» СССР и Германии. Эта публикация многое проясняет. Что из нее следует? Во-первых, что торжественное прохождение германских и советских войск не являлось «парадом победы», что оно состоялось после согласования деталей и подписания соглашения о передаче немцами Бреста Красной Армии. Во-вторых, что никакого «совместного парада» не было. Сначала торжественным маршем прошли германские войска, а после того как они покинули город, туда вошли советские танковые части. Если на прохождении немецких подразделений присутствовал советский представитель, подписавший соглашение (он фактически контролировал выполнение немцами достигнутой договоренности) [314] , то при прохождении советских подразделений ни одного немецкого солдата и офицера на улицах Бреста уже не было.

313

См.: Der groBe deutsche Feldzug gegen Polen. Eine Chronik des Krieges in Wort und Bild / Hrsg. von H. Hoffmann. Wien, 1939. S. 178-181.

314

Согласно вышеназванному германскому изданию, этим представителем был не комбриг Кривошеин, а «советский уполномоченный Боровенский».