Сталин и заговор Тухачевского
Шрифт:
Если это не случайное совпадение фамилий, то тогда Лидия Воронцова и Маргарита Ивановна Воронцова (1902-1980), дочь адвоката из Сарапула, возможно, одно и то же лицо. Как и Лидия Грозовская (в 1937 г. ей было 35 лет), разведчица ИНО НКВД, принимавшая участие в «ликвидации» в Швейцарии Игнатия Рейсса (1899-1937), разведчика НКВД, капитана госбезопасности, награжденного орденом Красного Знамени, перебежавшего на сторону Троцкого и отправившего Сталину в Москву дерзкое письмо. Это был очень крупный разведчик, связанный с Коминтерном, работавший в Германии, Австрии, Чехословакии, Голландии, Швейцарии и Франции. Есть известная вероятность, что Лидия Грозовская и Маргарита Воронцова одно и то же лицо. Во всяком случае, по своим качествам они очень походили друг на друга и в
О Маргарите Ивановне удалось найти некоторые новые подробности.
Родной город ее Сарапул на берегу реки Камы — крупный центр кожевенно-обувной промышленности, с большой торговлей и связями, высоким благосостоянием и уровнем культуры по тому времени.
Дочь преуспевающего присяжного поверенного, женатого на красивой еврейке из торговой семьи, имевшей большие родственные связи в Германии, она, по желанию отца, перебралась в Москву. Училась на юридических курсах и жила в семье друга отца, доктора Бунина (1916). Принимала участие во всех сходках «левой» молодежи, читала революционные листовки и литературу, очень интересовалась искусством и живописью, знала поэзию, включая современную, умела хорошо музицировать. Свободно говорила по-немецки и по-английски, поскольку прилежно училась в гимназии и на этих языках говорили дома; позже легко выучила французский, польский и испанский, весьма необходимые в ее вояжах. Обладала смелостью и выдержкой, быстрым и сообразительным умом. Занималась спортом, обожала езду на лошади и теннис. Имела много молодых поклонников, с которыми ходила в музеи и на концерты, любила пение и танцы, была компанейским человеком, имела массу обаяния, славилась своей привлекательностью.
Скульптор С. Коненков (1874-1971) однажды весной 1916 г. увидел ее фото у своего приятеля-скульптора Петра Бромирского (1886-1919) и сразу в нее влюбился. Позже он о ней вспоминал:
«Девушка на фотографии была так прекрасна, что показалась мне творением какого-то неведомого художника. Особенно прекрасен был поворот головы и руки — необыкновенно красивые руки, с тонкими, изящными пальцами, были у девушки на фотокарточке. Таких рук я никогда не видел».
Коненков упросил приятеля их познакомить. Они пришлись друг другу по душе и нередко встречались. Но прошло почти 7 лет (весна 1922), прежде чем они вступили в брак, испытав чувства друг друга. Известному скульптору было уже 48 лет, его молодой жене — 26. За плечами у нее имелась большая школа: участие в революции и Гражданской войне, учеба в школе разведки ЧК, подготовка к работе в антисоветских и белогвардейских кругах. Как прекрасного и ценного работника ее высоко ценили Дзержинский и его сотрудники. Ибо в ней сочетались большой ум и шарм, прекрасное знание человеческой психологии, невероятное хладнокровие и выдержка, умение выпутываться из всех опасных ситуаций.
Перед Отечественной войной 1941-1945 гг. она вместе с мужем Михаилом Воронцовым, военно-морским атташе, находилась в Берлине в качестве его помощницы. Они жили в большом особняке в Грюневальде и охотно принимали всякое общество. В. Бережков, первый секретарь советского посольства с декабря 1940 г. и до начала войны с Германией, вспоминал позже атмосферу встречи Нового года:
«Как и все дома в затемненном Берлине, особняк нашего военно-морского атташе снаружи казался нежилым. Но внутри было светло, тепло и оживленно. Хозяйка дома — высокая стройная брюнетка — подносила каждому новому гостю, зябко ежившемуся после промозглой берлинской погоды, чарку водки. Кое-кто, видимо, уже успел повторить эту процедуру: в комнате становилось шумно. Все чувствовали себя непринужденно, а в соседней комнате гостей ждал длинный, по-праздничному убранный стол.
Радио было настроено на Москву. За несколько минут до 12 Михаил Иванович Калинин поздравил советских людей с Новым годом. Мы сели за стол. Раздались выстрелы бутылок шампанского В эти минуты все, казалось, забыли о повседневных делах и заботах. Отовсюду сыпались остроты, сопровождавшиеся взрывами смеха. Мы поздравляли друг друга с Новым годом, провозглашали тосты
Весьма интересно отметить тут степень секретности Воронцовой: даже в 1966 г. (!), через 25 лет после войны, Бережков, сам разведчик, дипломат и переводчик, участник многих международных конференций, имени Воронцовой и фамилии даже не называет, не то чтобы дать ее фотографию или биографию. Уж, конечно, неспроста вводилась относительно данной дамы такая секретность!
После войны с фашизмом, достаточно поколесив ради выполнения разведзаданий по Европе, Воронцова осела в начале 50-х годов в Запад— ной Германии, во Франкфурте-на-Майне, где основала «Салон красоты» с очень красивыми девушками, куда стали часто приходить дельцы и спекулянты, чиновники, дипломаты и старшие офицеры. «Салон» занимался теми же делами, что и «Салон Китти» при Гитлере, где всем командовал швед Рауль Валленберг: он тайно записывал все разговоры, все любовные усилия клиентов в постели, а затем вербовал неосторожных для работы на иностранную или немецкую разведку.
Особенно блестящих результатов Воронцова добилась в начале 60-х годов, когда с помощью своего «Салона» сумела завербовать 44-летнего сержанта армии США Глена Рорра, ведавшего в учебно-оперативном центре ЦРУ Германии проверкой сотрудников на детекторе лжи. В силу этого он знал почти все секреты центра и всех его тайных агентов, отправлявшихся на Восток для шпионской деятельности.
В начале 1965 г. Рорр оказался разоблачен ЦРУ, в газетах разразился страшный скандал. «Салон» пришлось закрыть, Воронцову отозвали в Москву. Провал казался очень досадным, но результаты работы оказались великолепными: сотни американских агентов попали в руки КГБ, 20 лет работы ЦРУ погибли самым жалким образом, вызвав в Ленгли множество склок.
Реально оценивая этот результат, довольное начальство присвоило ей чин полковника. После этого она несколько лет трудилась в центральном аппарате — советником по делам секс-шпионажа в Западной Германии. А затем, заскучав в обществе стариков с их интригами, стала проситься «на более живую работу». И ее отправили директором секс-школы при разведке, функционировавшей недалеко от Казани, в закрытом поселке Верхоной. Здесь готовили специальных агентов из мужчин и девушек, отбирая последних среди добровольцев, вполне подходящих по внешности, уму и характеру.
Воронцова пользовалась среди них большим авторитетом, так как все знали, что в недалеком прошлом их наставница являлась выдающейся разведчицей. Она отличалась подтянутостью, прекрасным здоровьем, шармом и простотой, девушки звали ее по имени — Лидией. О ней отзывались так:
«Она была красива, умна и расчетлива, выглядела намного моложе своих лет и на собственном опыте прошла все то, чему обучала „ласточек“.
В начале 70-х Воронцова вышла в отставку. Оставшиеся годы она жила на даче, с удовольствием занималась садом, книгами, искусством, собирая вокруг себя внуков и молодежь, среди которых по привычке искала подходящих для своей работы людей.
Неизвестно, написала ли она мемуары на склоне лет. Жизнь пришлось прожить весьма бурную, рассказать можно было бы о многом. Но вряд ли страницы воспоминаний доставили бы удовольствие начальству: слишком многие низости пришлось бы тогда открыть.
Как бы там ни было, Лидия Воронцова могла чувствовать известное удовлетворение: жизнь удалось прожить долгую, приятную и очень интересную, по работе ей пришлось узнать Варшаву, Софию, Белград, Прагу, Женеву, Париж, Лондон, Мадрид со всеми их достопримечательностями. А среди ее любовников числились самые знаменитые люди: А. Артузов, С. Урицкий, Я. Берзин, Г. Ягода, Н. Ежов, Л. Берия и даже три маршала — М. Тухачевский, А. Егоров и С. Буденный. Это только соотечественники. Воистину, как тут не вспомнить изречение Шиллера, великого немецкого поэта: