Сталин против Троцкого
Шрифт:
Иосиф Джугашвили знал это дело от и до. Именно в этот период он берет себе первый свой всемирно известный псевдоним – Коба. Вообще-то революционеры чаще всего брали себе клички «от фонаря». Конечно, вокруг псевдонима Троцкого существует множество разных психологических выкладок – но это умствования на пустом месте. А вот с Иосифом Джугашвили все понятно. Он, являвшийся в юности поэтом, взял себе звучный литературный псевдоним, позаимствованный из повести «Отцеубийца» знаменитого грузинского писателя Александра Михайловича Казбеги (1848–1893). Герой романа Коба – это типичный для романтической литературы XIX века «благородный разбойник», защищающий обиженных, карающий зло и противостоящий
Между тем обстановка в Империи все более накалялась. Количество забастовок уже просто зашкаливало. А Кавказ и раньше был не самым спокойным регионом. А уж теперь началось.
13 января в Тифлисе прошла первая массовая демонстрация, которая закончилась грандиозной дракой с полицией и казаками.
Но даже на бурлящем Кавказе особым случаем являлся Баку. Обстановочка там была просто аховой. Этот город был центром нефтедобычи, а профессия нефтяника в те времена отнюдь не была высокооплачиваемой. Скорее, наоборот, на эту работу шли те, кому больше некуда было податься. Так что в Баку трудились пролетарии в самом точном смысле этого слова. То есть те, у которых не было даже цепей, которые можно потерять.
Кроме того, нефтяные магнаты, такие как Нобель, Ротшильд и Манташев, в конкурентной борьбе не брезговали никакими методами. Они финансировали не только социал-демократов и эсеров – чтобы те гадили конкурентам, но и откровенных бандитов, нападавших на чужие прииски.
Прибавьте к этому многонациональный состав населения.
В начале ХХ века в городе проживало: 215 тысяч жителей, из них:
русских, украинцев и белорусов – 76,3 тыс. (35,5 %);
кавказских татар (так называли азербайджанцев) – 46 тыс. (21,4 %);
армян – 42 тыс. (19,4 %);
персов – 25 тыс. (11,7 %);
евреев – 9,7 тыс. (4,5 %);
грузин – 4 тыс. (1,9 %);
немцев – 3,3 тыс. (1,5 %);
татар – 2,3 тыс. (1,1 %).
Так что можно представить, что там творилось. Особенно если учесть, что армяне и азербайджанцы терпеть друг друга не могли. Ведь общественный подъем обостряет все противоречия. И пока одни идут бороться за повышение зарплаты, другие – спешат громить соседей «не той» национальности.
В июне-июле 1903 года в Баку разразилась мощная стачка, в которой приняли участие около 200 тысяч человек. В декабре 1904 года начались кровавые межнациональные столкновения, получившие название армяно-татарской резни.
Одновременно начались и новые рабочие выступления.
13 декабря 1904 года полыхнуло на нефтяных промыслах. На этот раз влияние большевиков было уже куда более заметным. Появился лозунг «Долой царское правительство!». Конечно, это еще «не долой самодержавие!», но прогресс налицо. Как обычно, рабочие развлекались демонстрациями – а поскольку народ в Баку был горячий, то демонстрации заканчивались столкновениями с полицией… Словом, шла нормальная классовая борьба.
Делать было нечего, пришлось вступить в переговоры с бастующими. Рабочие добились 9-часового рабочего дня, а для ночных смен и буровых партий – 8-часового, 4-дневного ежемесячного оплаченного отдыха. (В тогдашней России ни о каком отпуске для рабочих речь не шла.) Но что самое главное – рабочие заключили первый в России коллективный трудовой договор. А ведь требование заключения таких договоров являлось одним из главных в рабочем движении, сравнимыми лишь с требованием восьмичасового рабочего дня.
Чем дальше – тем больше. В 1905 году все уже пошло вразнос.
«Страна охвачена революционным безумием, и острее, чем где бы то ни было, это проявляется на Кавказе. В Баку снова резня, горят нефтепромыслы. Демонстрации становятся все ожесточеннее,
Иосиф Джугашвили принимал активное участие в создании вооруженных отрядов. Так, он руководил созданием «красных сотен» в Чиатурском марганцево-промышленном районе. Он же в качестве эмиссара Союзного комитета осуществлял курс руководства РСДРП на подготовку всероссийской политической забастовки. Которая и разразилась в России в октябре. Справедливости ради стоит отметить, что большевики были тут не самыми главными. В раскрутке этого мероприятия принимали участие весьма разные силы – и революционеры разных толков, и либералы. И цели у них были тоже очень разные. Но эффект был мощнейший. Достаточно сказать, что в продолжение стачки Николай II держал в Петергофе под парами всю яхту, готовясь удрать в любой момент. Его с большим трудом отговорили от этого шага. Вот как описывает это полковник А. Герасимов, на тот момент – начальник петербургского Охранного отделения: «Я высказался решительно против отъезда царя, решивши, что если царь уедет, то с династией в России навсегда будет покончено. Не будет центра, вокруг которого могли бы объединиться силы порядка, и революционные волны захлестнут столицу, а вместе с ней и всю Россию. Как не тревожно положение, надо оставаться. Если царь уедет, он уже не сможет вернуться».
Однако Закавказье было все-таки далекой провинцией. Основные события разворачивались в столице. И вот там-то появился Лев Давидович Троцкий.
На гребне волны
Неудачный состав военных и гражданских администраторов, не обладавших ни твердостью характера, ни инициативой, и с такой легкостью сдававших свои позиции, усугублялся тем обстоятельством, что, воспитанные всей своей жизнью в исконных традициях самодержавного режима, многие начальники были оглушены свалившимся им на головы Манифестом, устанавливающим новые формы государственного строя, в которых они поначалу не разобрались.
17 октября 1905 года Николай II издал свой знаменитый манифест. Суть его была в следующем:
«1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в меру возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей».
Однако успокоения этот Манифест не принес. Если либералы в большинстве сочли, что они достигли, чего хотели, то радикальные социалисты были иного мнения. Ведь ни рабочим, ни крестьянам этот документ не давал ровным счетом ничего. Более того, Манифест расценили как слабость.