Сталин. Битва за хлеб
Шрифт:
Задачи эти в полном объеме решения не имели. Можно было попытаться решить их в некоем очень грубом, нулевом приближении — но и для этого большевики должны были извернуться каким-то совершенно уже невероятным образом, придумать что-то экстраординарное.
Они не посрамили честь красного флага, придумали. Им удалось-таки создать механизм — остроумный и достаточно эффективный. Он состоял из трёх составляющих: Наркомпрод, Продармия и комбеды.
Главный наркомат
Товарищи крестьяне! Ссыпка хлеба прекратилась. Причины установлены. Вы сознательно не хотите давать хлеба. Мы вас спрашиваем: «Кому вы отказываете в этом необходимом куске хлеба?» Вашим же братьям-крестьянам голодных губерний, тем, которые в силу исторических условий очутились на плохой почве… Затем вы отказываете рабочим, которые работают на фабриках и заводах и которые в силу существенных социальных условий вышедши из ваших же деревень… Они мрут в мучительной голодной агонии в Москве и Петрограде, из очереди выносят мертвых и каждое утро в комнатах квартир находят не по одному умершему от голода. Вот кому вы отказываете, запрятав свой хлеб в амбарах.
…Приехав в начале июня в Царицын, Сталин очень быстро наложил руку на все, что происходило в городе: на дела железнодорожные, советские, военные. По поводу чего много и постоянно говорится о его властолюбии и о недопустимом превышении полномочий. Ничего подобного: он как руководитель продовольственного дела на юге России какие бы распоряжения ни отдавал, все равно из рамок бы не вышел. Ибо имел право на всё.
За месяц до того, когда казалось, что гражданская война уже закончилась или вот-вот закончится и главной задачей Советской власти является дотянуть до очередного урожая, нарком продовольствия Цюрупа сделал доклад на заседании Совнаркома и в заключение попросил чрезвычайных полномочий. Через пять дней, 13 мая, он получил то, что просил. Отмеченный этим числом декрет так и назывался: «О предоставлении Народному комиссариату по Продовольствию чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими».
В декрете говорилось:
«Гибельный процесс развала продовольственного дела страны, тяжкое наследие четырёхлетней войны, продолжает все более расширяться и обостряться. В то время как потребляющие губернии голодают, в производящих губерниях в настоящий момент имеются по-прежнему большие запасы даже не обмолоченного еще хлеба урожаев 1916 и 1917 годов. Хлеб этот находится в руках деревенских кулаков и богатеев, в руках деревенской буржуазии. Сытая и обеспеченная, скопившая огромные суммы денег, вырученных за годы войны, деревенская буржуазия остается упорно глухой и безучастной к стонам голодающих рабочих и крестьянской бедноты, не вывозит хлеба к ссыпным пунктам в расчёте принудить государство к новому и новому повышению хлебных цен и продает в то же время хлебу себя на месте по баснословным ценам хлебным спекулянтам-мешочникам.
Этому упорству жадных деревенских кулаков-богатеев должен быть положен конец. Продовольственная практика предшествующих лет показала, что срыв твердых цен на хлеб и отказ от хлебной монополии, облегчив возможность пиршества для кучки наших капиталистов, сделал бы хлеб совершенно недоступным для многомиллионной массы трудящихся и подверг бы их неминуемой голодной смерти.
На насилие владельцев хлеба над голодающей беднотой ответом должно быть насилие над буржуазией.
Ни один пуд хлеба не должен оставаться на руках держателей, за исключением количества, необходимого для обсеменения их полей и на продовольствие их семей до нового урожая.
И это необходимо провести в жизнь немедленно, особенно после оккупации Украины германцами, когда мы вынуждены довольствоваться хлебными ресурсами, которых едва лишь хватает для обсеменения и урезанного продовольствия.
Обсудив создавшееся положение и принимая во внимание, что только при строжайшем учете и равномерном распределении всех хлебных запасов Россия выбьется из продовольственного кризиса, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановил:
1) Подтверждая незыблемость хлебной монополии и твердых цен, а также необходимость беспощадной борьбы с хлебными спекулянтами-мешочниками, обязать каждого владельца хлеба весь избыток сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче в недельный срок после объявления этого постановления в каждой волости. Порядок этих заявок определяется Народным комиссариатом по продовольствию через местные продовольственные органы.
2) Призвать всех трудящихся и неимущих крестьян к немедленному объединению для беспощадной борьбы с кулаками.
3) Объявить всех, имеющих излишек хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты, а также расточающих хлебные запасы на самогонку, — врагами народа, предавать их революционному суду, заключать в тюрьму на срок не менее 10 лет, подвергать все имущество конфискации и изгонять навсегда из общины, а самогонщиков сверх того присуждать к принудительным общественным работам.
4) В случае обнаружения у кого-либо избытка хлеба, не заявленного к сдаче согласно пункту 1-му, хлеб отбирается у него бесплатно, а причитающаяся по твердым ценам стоимость незаявленных излишков вытачивается в половинном размере тому лицу, которое укажет на сокрытые излишки, после фактического поступления их на ссыпные пункты, и в половинном размере — сельскому обществу. Заявления о сокрытых излишках делаются местным продовольственным организациям.
Принимая затем во внимание, что борьба с продовольственным кризисом требует применения быстрых и решительных мер, что наиболее плодотворное осуществление этих мер требует в свою очередь централизации всех распоряжений продовольственного характера в едином учреждении и что таким учреждением является Народный комиссариат по продовольствию, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановляет для более успешной борьбы с продовольственным кризисом предоставить народному комиссару по продовольствию следующие полномочия:
1) Издавать обязательные постановления по продовольственному делу, выходящие за обычные пределы компетенции Народного комиссариата по продовольствию.
2) Отменять постановления местных продовольственных органов и других организаций и учреждений, противоречащие планам и действиям народного комиссара.
3) Требовать от учреждений и организаций всех ведомств безоговорочного и немедленного исполнения распоряжений народного комиссара в связи с продовольственным делом.
4) Применять вооружённую силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов.
5) Распускать или реорганизовывать продовольственные органы на местах в случае противодействия их распоряжениям народного комиссара.
6) Увольнять, смещать, предавать революционному суду, подвергать аресту должностных лиц и служащих всех ведомств и общественных организаций в случае дезорганизующего вмешательства их в распоряжения народного комиссара.
7) Передавать настоящие полномочия (кроме права подвергать аресту, пункт 6) другим лицам и учреждениям на местах с одобрения Совета Народных Комиссаров.
8) Все мероприятия народного комиссара, связанные по характеру их с ведомствами путей сообщения и Высшего совета народного хозяйства, осуществляются по совещании с соответствующими ведомствами.
9) Постановления и распоряжения народного комиссара, издаваемые в порядке настоящих полномочий, проверяются его коллегией, имеющей право, не приостанавливая исполнения, обжаловать их в Совет Народных Комиссаров.
Настоящий декрет вступает в силу со дня его подписания и вводится в действие по телеграфу».
Обратите внимание, о крестьянахздесь речи нет.
Тогда же Наркомпродом были установлены нормы потребления для хлебопроизводящих губерний — тот минимум, который не подлежал реквизиции. Нормы были вполне пристойными: в год 12 пудов зерна и пуд крупы на человека, 18 пудов на лошадь, 9 — на голову крупного рогатого скота, 3 — мелкого. До войны среднее годовое потребление крестьянина составляло от 13, 7 до 15, 8 пуда на душу — ну так ведь это среднее. У зажиточных крестьян оно было еще выше — до 18 пудов. Наркомпродовские цифры тоже не с потолка взялись — это так называемый «физиологический минимум» довоенного образца. В 1906 году данный уровень потребления был зарегистрирован в 235 уездах с населением 44,4 млн. человек — хотя в тот год не было войны.
27 мая принят ещё один декрет: «О реорганизации Народного комиссариата по Продовольствию и местных продовольственных органов», определявший структуру органов Наркомпрода и его полномочия. Все учреждения и организации должны были немедленно исполнять распоряжения работников продовольственных органов, последние имели право подвергать аресту и суду дезорганизаторов продовольственного дела, а также применять вооруженную силу. Кроме продовольствия, Наркомпрод ведал снабжением населения другими предметами первой необходимости. Чтобы предупредить ситуацию весны 1918 года и застраховать наркомат от влияния хлеботорговцев, в продорганы производящих губерний вводились представители потребляющих губерний (слово «потребляющие» на языке того времени было синонимом слова «голодающие»), причем на уездном уровне они могли составлять до половины общего числа работников.
Продорганы отвечали за судьбу хлеба начиная от ссыпного пункта — за его транспортировку, распределение и пр. Но ведь хлеб надо было на эти пункты еще привезти, изъяв его из деревни, — а как это сделать? И вот тут-то большевики придумали совершенно замечательный механизм, сочетание, которое позволяло взять хлеб самым бескровным из всех возможных способов.
Продотряд + комбед в теории…
«Власть» тосковала по «твердыне»,
«Твердыня» плакала по «власти».
К довольству общему — отныне
В одно слилися обе части.
Тем же декретом от 27 мая были приведены к одному знаменателю многочисленные разнокалиберные реквизиционные отряды, бродившие по губерниям. Как мы помним, Ленин предлагал «сосредоточить 9/10 работы Военного комиссариата на переделке армии для войны за хлеб и на ведении такой войны». Ильич, как с ним часто бывало, отмерил на порядок больше, чем отрезали [63] . Естественно, РККА переделывать под добывание хлеба не стали, да и никак было — вовсю разгоралась Гражданская война.
63
Хотя я подозреваю, что он сознательно предлагал экстремальные решения, по ходу борьбы с которыми Совнарком принимал те варианты, которые в обычной обстановке не прошли бы. В точности так, как директор завода советских времен вдвое завышал смету, ее урезали, и в итоге он получал столько, сколько требовалось.
Власти пошли по другому пути: создание самостоятельных вооружённых сил Наркомпрода. При местных органах наркомата были учреждены продотряды, и практически сразу в соответствии с ленинской идеей милитаризации продовольственного дела началось формирование единой Продармии. Нродармейцы по своему статусу находились на положении красноармейцев. Как правило, формировались отряды из городских рабочих и крестьян голодающих губерний. Двойной плюс: и безработицу хоть на какой-то процент уменьшали, и уж кто-кто, а эти люди не станут испытывать добрых чувств к укрывателям хлеба, в своем деле они будут последовательны и беспощадны.
Все организованные на местах продотряды направляли сначала в Москву, в распоряжение Наркомпрода, или в Вязьму, где находилась запасная база Продармии. Там из них формировали продовольственные полки — сперва пехотные, а к середине июня управление Продармии приступило к организации кавалерийских частей и артбригады. Бойцы проходили строевое обучение, получали оружие, агитационную литературу. Естественно, и в Продармии всякое бывало — но все же она являлась по тем временам чрезвычайно дисциплинированной и организованной силой. К 15 июня она насчитывала 2867 человек, к 25 июня — 4854, к 5 июля — 6999 и к 15 июля — 9189 человек. 23 июля численность Продармии составила 10 140 человек, из которых около 8 тысяч уже выехали на места.