Сталин. Битва за хлеб
Шрифт:
Вынужденная мера — оплата товарами только сдаваемого хлеба — вызвала резкое недовольство маломощных крестьян, которые тоже еще с осени имели квитанции на получение промтоваров. Недовольство было законным: получалось, что государство прогибается перед кулаками-шантажистами в ущерб честным гражданам. Поняв, что ничего получить не удастся, голодающие бедняки продавали свои квитанции частным торговцам, у которых, как нетрудно догадаться, не было никаких проблем с их отовариванием. В результате немалый процент фонда уходил «налево», а соответственно уменьшалось и количество сданного хлеба. Не говоря уже о самых богатых, которых не устраивало то, что им могли предложить, — им были нужны хорошие дорогие вещи, импорт. А откуда, спрашивается, в этом году мог взяться импорт, если практически не было экспорта? Нет, брали и дешевое, но в основном ради спекуляции.
В одной из современных статей приводится следующий пример:
«Переброска товаров в деревню тормозилась также финансовой слабостью кооперации, которая часто не гшела денег, чтобы выкупить прибывшие товары. Крестьяне-пайщики, сытые зряшными посулами, неохотно давали авансы кооперации. Вот только один из случаев: на собрании пайщиков мелитопольского кооператива было объявлено, что мелитопольский райпотребсоюз получил 40 вагонов мануфактуры, но чтобы взять их, требуется внести аванс в 1000 рублей наличными или же зерном. Таких денег у кооператива не было. Крестьяне же отказались авансировать деньги, не имея воочию товаров.
Один их выступивших середняков заявил: „Довольно нас дурить. Десять лет дурите. Вы привезите нам мануфактуру и мы пойдем посмотрим и тогда будем покупать, а не выдуривайте какие-то авансы. А то продай хлеб, внеси аванс, а тогда получится, что рубль пшеничка, а триста бричка. Все равно пшеничку не выдурите“» [242] .
242
Осокина Е.В тисках социалистической торговли. // Россия нэповская. С. 406.
Ну, с одной стороны, правильно. А с другой — странно: при товарном голоде отказываться от мануфактуры. Что мешало пайщикам проконтролировать весь процесс получения товара, в том числе сунуть станционному начальству десятку, влезть в вагон и пощупать материю? Да ничего!
Совсем по-другому высвечиваются события, если мы задумаемся о судьбе тканей. Куда в конечном итоге делись сорок вагонов мануфактуры, которые можно было получить в руки всего-то по 25 рублей за вагон?
Ну например… Проведя собрание, председатель кооператива сбрасывается с двумя-тремя местными оптовиками, берет собранную тысячу рублей, получает эти сорок вагонов, которые быстро и успешно частным порядком перепродают… Сколько тогда стоили ткани? Пятьдесят копеек за аршин? Проведя этот роскошный гешефт, председатель расплачивается с поставщиком, «отмыв» деньги через кооператив, а остальное делят между собой участники операции. Или делят всю выручку, и председатель потом исчезает — Россия большая! А тот крестьянин, который говорил про пшеничку и бричку, получает свои десять-двадцать аршин за хорошую работу по созданию настроения…
Ну скажите, что такого не могло быть! Скажите, а мы послушаем…
Какой-то эффект «рыночные» методы дали, но очень небольшой. На основных держателей хлеба они не действовали никак — недоимки им как слону дробина, да и промтоварами этих не соблазнишь — они все, что надо, купят у частника. Деревенский хозяин затаился в ожидании настоящихцен.
«Злостная задержка кулаками хлебных излишков в ряде районов (СКК [243] , Украина, НВкрай, Сибирь) принимает широкие размеры. В НВкрае кулаки и зажиточные, имея в запасе до 1500–2000 и свыше пудов хлеба, сдают госзаготовителям только незначительное количество, главным образом в целях получения мануфактуры. В Сибири кулацко-зажиточные слои деревни от сдачи государству хлеба воздерживаются, открыто заявляя о нежелании сдавать хлеб за бесценок [244] и необходимости создания страховых запасов и т. п…
В с. Воробъево Колыванского района (Новосибирского округа) кулаки, имея в запасе по 1500 и более пудов хлеба, ни одного пуда госзаготовителям не сдали. В том лее округе в Бирковском районе 31 кулацкое хозяйство, имеющее от 500 до 800 пуд. товарного хлеба, не сдали ни одного пуда госзаготовителям. В Индерском районе имеется 51 кулацкое хозяйство, имеющие от 650 до 2220 пуд. хлеба. Ни одно хозяйство не вывезло до сих пор ни одного пуда. Аналогичное наблюдается по ряду сел Омского и других районов.
На Украине и Северном Кавказе кулаки и зажиточные, отказываясь от вывоза хлеба государству („хлеб дадим только тогда, когда силой возьмут“), призывают население к организованному отказу от вывоза хлеба, предлагая „гнать в шею и бить тех, кто приходит за хлебом“.
В СВО [245] и НВкрае кулаки ведут среди остального крестьянства агитацию за „хлебную забастовку“ и реализацию хлебных излишков на частном рынке. Кулаке. Ново-Покровское Бал ашовского района и округа (НВК), имеющий до 2000 пуд. хлеба (сдал на ссыппункт только 50 пуд.) и спекулирующий хлебом, агитирует среди остального крестьянства: „Только дураки сдают свой хлеб государству задаром, а вот вы, мужички, побольше свой хлебец мелите на муку и продавайте на рынке, так-то лучше будет“. Одновременно кулаками и зажиточными распространяются провокационные слухи о применении чрезвычайных мер, о неизбежном голоде, войне и т. п. с призывом прятать хлеб».
243
Северо-Кавказский край.
244
Напоминаем: «за бесценок» — это за среднюю рыночную цену в нормальной обстановке.
245
СВО — Средне-Волжская область.
Между тем если в Москве с продовольствием было плохо, то в провинции и вовсе творился сущий ад. И тогда местные власти, подгоняемые, с одной стороны, постоянные понуканиями сверху, а с другой, голодными толпами под окнами, стали срыватьсяуже в массовом порядке — на местах начались обыски и конфискации, появились заградотряды и продотряды. Наверх валом шли требования от местного руководства: разрешить применять насильственные меры к держателям хлеба.
И лишь тогда власть согласилась на силовые методы. Директива ЦК от 6 января 1928 г. содержала долгожданное требование конфискации излишков хлеба у крестьян, имевших большие запасы. Основание для такого решения имелось — та самая 107-я статья, которая предусматривала лишение свободы на срок до трех лет с полной или частичной конфискацией имущества.
В январе 1928 года члены Политбюро разъехались по стране, руководить хлебозаготовками. 15 января Сталин отправился в Сибирь.
«Вы говорите, что план хлебозаготовок напряжённый, что он невыполним. Почему невыполним, откуда вы это взяли? Разве это не факт, что урожай у вас в этом году действительно небывалый? Разве это не факт, что план хлебозаготовок в этом году по Сибири почти такой лее, как в прошлом году?
Вы говорите, что кулаки не хотят сдавать хлеба, что они ждут повышения цен и предпочитают вести разнузданную спекуляцию. Это верно. Но кулаки ждут не просто повышения цен, а требуют повышения цен втрое в сравнении с государственными гиенами. Думаете ли вы, что МОЭ1СНО удовлетворить кулаков? Беднота и значительная часть середняков уже сдали государству хлеб по государственным ценам. Можно ли допустить, чтобы государство платило втрое дороже за хлеб кулакам, чем бедноте и середнякам?
Если кулаки ведут разнузданную спекуляцию на хлебных ценах, почему вы не привлекаете их за спекуляцию? Разве вы не знаете, что существует закон против спекуляции — 107-я статья Уголовного кодекса РСФСР, в силу которой виновные в спекуляции привлекаются к судебной ответственности, а товар конфискуется в пользу государства? Почему вы не применяете этот закон против спекулянтов по хлебу? Неужели вы боитесь нарушить спокойствие господ кулаков?!
Вы говорите, что применение к кулакам 107-й статьи есть чрезвычайная мера, что оно не даст хороших результатов, что оно ухудшит положение в деревне… Почему применение 107-й статьи в других краях и областях дало великолепные результаты, сплотило трудовое крестьянство вокруг Советской власти и улучшило положение в деревне, а у вас, в Сибири, оно должно дать якобы плохие результаты и ухудшить положение?
Вы говорите, что ваши прокурорские и судебные власти не готовы к этому делу… Я видел несколько десятков представителей вашей прокурорской и судебной власти. Почти все они живут у кулаков, состоят у кулаков в нахлебниках и, конечно, стараются жить в мире с кулаками. На мой вопрос они ответили, что у кулаков на квартире чище и кормят лучше. Понятно, что от таких представителей прокурорской и судебной власти нельзя э/сдать чего-либо путного и полезного для Советского государства…
Предлагаю:
а) потребовать от кулаков немедленной сдачи всех излишков хлеба по государственным ценам;
б) в случае отказа кулаков подчиниться закону, — привлечь их к судебной ответственности по 107-й статье Уголовного кодекса РСФСР и конфисковать у них хлебные излишки в пользу государства, с тем чтобы 25 процентов конфискованного хлеба было распределено среди бедноты и маломощных середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита».
Так что, как видим, ничего особо людоедского в предлагаемых Сталиным мерах не содержится. После сто первого китайского предупреждения начали наконец действовать согласно Уголовному кодексу — только и всего.
Тогда же, в январе Сибкрайком постановил дела по ст. 107 расследовать выездными сессиями народных судов в 24 часа, приговоры выносить в течение трех суток без участия защиты. На том же заседании было принято решение о выпуске циркуляра краевого суда, краевого прокурора и полпреда ОГПУ, который, в частности, запрещал судьям выносить оправдательные или условные приговоры по 107-й статье. Ну в общем-то… сурово! В течение трёх суток, без защиты… Определенным «смягчающим обстоятельством» для властей может служить лишь то, что 107-я статья начинала применяться, когда размер товарных излишков в хозяйстве превышал 2000 пудов. Мне как-то очень трудно представить себе возможность следственной или судебной ошибки в случае, если в амбаре у хозяина находится 32 тонны хлеба. Даже с учетом того, что впоследствии этот размер был снижен — в среднем конфискации составили 886 пудов (14,5 тонн), — все равно трудно. Л также какие аргументы в этом случае станет приводить адвокат…
Но всё же такое нарочитое нарушение УПК свидетельствует: положение было чрезвычайным. О том же самом говорит, казалось бы, давно забытая мера времен комбедов — выделение 25 % собранного зерна бедноте, причем даже не по льготным ценам, а в порядке долгосрочного кредита. Стало быть, в только что собравшей небывалый урожай сибирской деревне бедняки не только голодали, но рынок уже выкачал имеющиеся у них скудные сбережения.
К проведению заготовок были привлечены ОГПУ и милиция, в село отправились партийные и советские работники из городов. За январь — март 1928 года было мобилизовано 2580 ответственных работников губернского масштаба и 26 тысяч уездного и ниже. Естественно, весь низовой аппарат тут же радостно сорвался в чрезвычайщину — ведь со времени отмены продразверстки прошло всего семь лет. И отряды по деревням ходили, и хлеб отбирали просто так и у кого попало, и свои же деревенские «раскулачивали». Того беспредела, что в Гражданскую, уже не было — однако случалось всякое. Давайте примем это за константу: любое распоряжение Центра сопровождалось низовой «чрезвычайщиной». Иначе просто не могло быть. Страна должна заплатить и эту цену — странно думать, что двухвековое шляхетское пренебрежение «быдлом», доведшее народ до одичания, могло бы обойтись дешево. Не могло…
…Итак, что же показала «хлебная стачка»? А показала она, что страна стоит перед выбором: либо дальнейшее развитие рынка, либо национальная безопасность — в сущности, тот же выбор, что и в 1914-м, ив 1918 году. В первом случае бесконечные уступки власти торговцам привели к революции и гибели империи, во втором — при отсутствии таких уступок была выиграна война. Число жертв соразмерять бессмысленно — мы знаем только потери коллективизации, а кто считал, во что обошелся бы альтернативный вариант? Впрочем, уже голод 1928 года, который удалось предотвратить с помощью 107-й статьи, мог быть сравнимым с «жертвами коллективизации».
Но советское правительство не относилось к числу таких, которые позволяли кому бы то ни было играть национальной безопасностью. Эта школа была пройдена еще в Гражданскую. Торговать — так торговать, воевать — так воевать, но хлеб в стране должен быть.
Интересную фразу я прочитала у американского ученого Марка Таугера:
«В исторических и прочих публикациях политика коллективизации рассматривается со значительной долей двойственности. С одной стороны, этот процесс отличался высокой степенью насилия и жестокой политикой раскулачивания. В то лее время коллективизация привела к существенной модернизации традиционного сельского хозяйства в Советском Союзе и заложила фундамент для относительно высокого уровня производства продуктов питания и потребления в 70–80-х гг.»