Сталин. Личная жизнь (сборник)
Шрифт:
Сталин приезжал в «Семеновское» редко. Может, полюбоваться на пятиключник да с компанией отдохнуть на острове посреди самого большого пруда. Однажды он посоветовал направить ключевую воду в зацветающие пруды. Местная рыба от нее почему-то стала чахнуть. Сожалея об этом, Сталин предложил исправить ошибку. Воду пустили в речку Лопасню, текущую к деревне Семёновское.
Во время войны эта дача уцелела просто чудом. На ближних железнодорожных станциях Барыбино и Михнево разгружались из эшелонов дальневосточные и сибирские войска. Поэтому налеты вражеской авиации усилились до предела. Некоторые бомбы по ветру заносило сюда.
— Взорвешь дачу раньше времени — расстреляем. Сдашь ее немцам — найдем и повесим. Так что решай сам по обстановке.
Соловов рванулся к Сталину. Войска Юго-Западного фронта под командованием генерала Захаркина получили приказ оставаться на занимаемых позициях. Так они спасли дачу. За что Соловов поднес командиру ополченцев, очень страдавшему язвой желудка, полный стакан спирта. В старом доме братьев Орловых разместился полевой госпиталь. При свете керосиновых ламп врачи оперировали раненых бойцов. Минометный обстрел территории не прекращался.
Сталин тоже продолжал сюда приезжать. Я уже рассказывал, как он извел Власика, отказавшись во время воздушного боя спрятаться в укрытие.
НЕСКОЛЬКО ЭПИЗОДОВ ИЗ ЖИЗНИ СТАЛИНА
Все наиболее примечательные события из жизни Сталина, свидетелем которых я был, уже известны. Осталось добавить последние эпизоды, в которых снова проявился характер Сталина.
По дороге из Москвы он явно настроился принять ванну. Взяв белье, пошел туда. Трудно представить, как поворачивал вентили, но воды не было. Никакой. Вернулся, сердито сказав:
— Вас приставили смотреть за исправностью ванны.
Бросил на стол белье, мочалку с мылом и ушел. Соловов кинулся к вентилям. Вода вовсю хлестнула из кранов. Соловов с радостью доложил об этом. Однако, прогуливаясь по террасе, Сталин уже передумал мыться. Но чувство вины за нелепый казус осталось. Этак с подходцем спросил:
— Хозяин, как вы думаете, вот эта старая сосна не может в бурю обрушиться на нашу хату?
— Давайте на всякий случай спилим ее, — предложил Соловов.
— А как? Ведь ее все равно потянет на хату.
— Распилим по частям. Сначала снимем на веревках макушку, потом — середину. И все обойдется.
— Правильно. Так и сделайте.
Соловов пошел за рабочими. Но через полчаса Сталин признался:
— Хозяин, я передумал дерево спиливать. Оно, пожалуй, ещё нас переживет.
Вот как он повинился сразу за две свои оплошности, тут же исправив их...
* * *
Обычно перед заседанием Политбюро Сталин заботился о вкусном столе. Позвал Соловова, предложив добыть рябчиков. Поехали с Туковым на Плещеево озеро, где непуганые рябчики сами садились на мушку. Еще подключился Василий Сталин. С фронтовой канонадой и азартным шумом набили ворох дичи. Сталин принялся ее считать, учитывая каждого члена Политбюро. Этому— рябчик, другому— рябчик, а когда дошел до Хрущева, вздохнул:
— Ему, пожалуй, и двух будет мало...
* * *
И последнее. После смерти Сталина в спальне на столике Старостин обнаружил сберегательную книжку. Там скопилось всего девятьсот рублей — всё богатство вождя. Старостин передал сберкнижку
Воспоминания Г. А. Эгнаташвили
(записал В.М. Логинов)
ПРЕДИСЛОВИЕ В.М. ЛОГИНОВА
Лет десять я настойчиво обхаживал тестя своего приятеля Лаврентия Ивановича Погребного, упрашивая его поделиться воспоминаниями. Дело в том, что в 30—50-х годах он был ответственным работником ВЦСПС и даже занимал пост первого заместителя Николая Михайловича Шверника — одного из соратников Сталина. Однако Лаврентий Иванович наотрез отказывался от каких бы то ни было интервью. И вот мне попал в руки материал Роя Медведева, рассказывающий о матери Сталина. Читая его, я позвонил Лаврентию Ивановичу справиться о какой-то дате и был ошарашен:
— Я не знаю, о чем там пишет Рой Медведев, но я мог бы вас познакомить с очень близким родственником Сталина, который вам может рассказать в сто раз больше Роя.
— Каким?!— ахнул я, лихорадочно соображая, что в моей писательской и журналистской карьере появился шанс, упустить который смерти подобно. Так фортуна улыбается далеко не каждому литератору.
— Грузины принимают без доказательств версию, высказанную Анатолием Рыбаковым в романе «Дети Арбата»: подлинным отцом Сталина был Яков Георгиевич Эгнаташвили, у которого убиралась и стирала белье Екатерина Георгиевна Джугашвили — мать Иосифа. Так вот, у того были еще дети и внуки. И один из них — Георгий Александрович Эгнаташвили, мой старый товарищ по прозвищу Бичиго. Когда я работал со Шверником, он был начальником его охраны...
— И вы меня с ним познакомите?
— Да. Но при условии, что вы не будете касаться семейной тайны. Ограничитесь его воспоминаниями о дедушке и Сталине. Ибо за последние годы он здорово сдал и боится не пережить бурного потока грязи, обрушившегося на человека, которого он считает своим богом.
— А сколько ему лет?
— Много.
— И все-таки?
— Я предупреждал! — голос Лаврентия Ивановича стал сухим и железным. — Мы говорим только один раз, как наш учитель и вождь.
Я дал писательское слово Лаврентию Ивановичу, что с величайшим человеческим тактом отнесусь к рассказам загадочного Бичиго.
В ДОМЕ НА КОТЕЛЬНИЧЕСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ
Именно в этом доме-крепости, густо облепленном мемориальными досками с прославленными именами, состоялась наша первая встреча с Георгием Александровичем Эгнаташвили. Когда я зашел в комнату Лаврентия Ивановича, то увидал старика, которому можно было дать от восьмидесяти до ста лет. Широкая грудь, орлиный нос и подчеркнутое чувство собственного достоинства выдавали в нем мужчину некогда волевого и крепкого. Вспомнились слова приятеля, сказанные накануне: «Ты не думай, что там какой-нибудь тщедушный старичок, он, как шкаф, дверь собой перекроет. Правда, в последние годы здорово ссутулился...» Левый глаз Георгия Александровича то и дело закрывался и слезился от катаракты (он собирался на операцию в офтальмологический центр и поэтому приехал из Тбилиси в Москву). На лацкане его большого светлого пиджака сверкал необычный значок с портретом Сталина.