Сталин. Трагедия семьи
Шрифт:
То, что Сталин стал в последние годы крайне подозрительным, подтверждают все, кто с ним тогда общался. Прежде всего он не верил своему ближнему кругу, понимая, что они уже подспудно готовятся к его уходу. Поэтому так боялся отравления и… врачей, поскольку не мог простить им неожиданной смерти своего любимца Андрея Жданова.
В предыдущих сериях нашего фильма мы уже говорили и о взаимоотношениях в сталинском окружении, и о том, как он занимался самолечением, посылая охранника в сельскую аптеку с рецептом, который ему выписывал бывший фельдшер Поскребышев.
С каждым месяцем подозрительность Сталина все возрастала и возрастала. Тем более он знал о попытках Берии внедрить своих людей в ряды прикрепленных, особенно после отставки Николая Власика — многолетнего начальника личной охраны Сталина.
Влиятельнейший Власик был ярым врагом Лаврентия Павловича. Но Берия все-таки дождался удобного момента и сполна воспользовался ситуацией, возникшей весной 52-го года, когда Сталин прогуливался с комендантом Орловым по веранде второго этажа.
Александр Шефов:
— А тогда деревья были ниже веранды. Сталин увидел на противоположном берегу двухэтажный дом и спросил: «А кто этот дом построил?» — «А это, — говорит, — Власик…» — «Как Власик? Для чего?..» — «А там, — говорит, — охрана». — «Какая охрана? Моя? И для моей охраны такой дом?!»
То, что у Сталина в последнее время было повышенное давление, отмечали многие. Во время застолий его лицо, обычно очень бледное, часто становилось красным. Однако к тому времени врачей на дачу не подпускали близко. Сказать Сталину, что при таком давлении париться в бане противопоказано, было некому. Да и вообще был ли в то время человек, который мог бы сказать Сталину, что он что-то делает неправильно? Поэтому Сталин своих привычек не менял и отправился в баню ровно за сутки до удара.
Об этом впервые рассказал капитан госбезопасности Юрий Соловьев во время нашей встречи на сталинской даче.
Юрий Соловьев:
— При наличии гипертонии, повышенного давления, при головных болях париться ведь нельзя. А он, значит, попарившись, обычно по традиции... В зимнее время ему подавали туда машину... Он завернулся в доху и приехал сюда вот, к этому подъезду, от бани.
28 февраля Сталин чувствовал себя неважно. Никаких застолий и посиделок он не планировал. Сохранилось меню на этот день.
1. Паровые котлеты
2. Сок
3. Фрукты
4. Простокваша
Он явно собирался провести этот вечер дома, но все-таки уехал в Кремль, откуда вернулся на дачу уже ночью в сопровождении Берии, Маленкова, Булганина и Хрущева.
К бане добавилось застолье до четырех часов утра.
Для охраны это было удивительно, потому что еще вечером он сам принимал какие-то лекарства.
Рассказывает Кузнецов Георгий Ефремович, капитан госбезопастности, сотрудник личной охраны Сталина:
— 28 февраля 1953 года я был на службе. Проходя мимо окон, увидел товарища Сталина. Когда он открыл настенный шкафчик и достал содержимое — флакон у него был, стакан с водой. Он накапал в стакан и тут же его запил. Он сначала посмотрел в окно, возможно, видел меня. Я отодвинулся от окна, отошел.
Берия, Маленков, Хрущев и Булганин уехали около четырех утра.
Первое марта — наступила весна.
Обслуга быстро убрала со стола, привела в порядок большую столовую, и через короткое время в огромной гулкой жилой части дома Иосиф Сталин остался один.
Постелили ему в любимой малой столовой на диване около окна, в которое он тайком стряхивал пепел после того, как врачи запретили ему курить. Но часто Сталин нарушал запрет, и охрана об этом знала, находя пепел на сетке от комаров. И каждый раз на ворчание коменданта Орлова Сталин обещал, что это в последний раз. Курил ли он в ту ночь — неизвестно, ведь больше его в сознании никто не видел.
Кстати, еще накануне, как считают сотрудники охраны, была получена черная метка.
Юрий Соловьев:
— Траурное совпадение, что заяц попал под машину у нас, под основную. Я сказал, что я один не буду подымать — у меня была новая шинель, а он кровоточил. Мы вдвоем его подняли — он тяжелый был, заяц. А с приездом, значит, мы... А проехала вторая машина сюда, и мы отдали ему этого зайца сюда, на кухню.
Утром первого марта все было как обычно. В хозяйственной части завтракала охрана, на кухне начинали день по раз и навсегда заведенному распорядку. В 10 утра Хрусталева и Гурундаева сменили Старостин и Лозгачев. Лозгачев в те дни выполнял обязанности коменданта, так как комендант дачи Орлов находился в отпуске.
Через несколько лет Орлов в сердцах скажет:
— Эх, если бы я был в тот день на даче, все было бы совсем по-другому!
Напомним, что примерно такую же фразу впоследствии говорил вышедший из тюрьмы Власик. Впрочем, все случилось так, как случилось
Обычно Сталин просыпался в 11—12 часов, но обслугу вызывал не всегда. На столе, как правило, у него лежали бутерброды, и иногда он сам разогревал себе чай и завтракал в одиночестве. А уже звонил по внутреннему телефону и вызывал кого-то ближе к обеду. Именно поэтому до 14—15 часов охрана особо не тревожилась, ну а потом их, похоже, сковал дикий страх.
Сталин уже несколько часов не подавал признаков жизни, но заходить к нему без повода было строжайше запрещено. Войти к Сталину без вызова — на это могли решиться лишь Власик с Орловым, но их, как мы уже сказали, на даче в тот день не было. Несмотря на все возрастающую тревогу, Старостин и Лозгачев ждали до десяти часов вечера, пока не появился повод войти в жилую часть дома: приехала фельдсвязь.
Мы оставим на время встревоженных Лозгачева и Старостина, входящих в длинный коридор, ведущий в основную часть дома, и поговорим о версии отравления или укола, спровоцировавшего кровоизлияние в мозг.