Сталинградская битва – контрнаступление
Шрифт:
Из архивных материалов и документов текущего дня
№ 031 13 января 1943 г.
В дополнение к приказу НКО 1942 г. № 0883 с объявлением норм и порядка выдачи водки личному составу частей действующей армии приказываю:
1. В частях ВВС действующей армии и в частях ВВС, базирующихся на территории военных округов, но приравненных приказами НКО к частям действующей армии, водку выдавать по 50 граммов в сутки на человека и техническому составу только
2. Порядок выдачи водки установить по персональному списку, составленному командованием авиачасти, утвержденному командиром авиадивизии.
3. Приказ объявить по телеграфу.
Ночью наши войска закреплялись на отбитых у врага рубежах, эвакуировали раненых, подтягивали артиллерию, подразделения второго эшелона. Под покровом темноты активно действовали разведчики. Было установлено, что противник, стремясь прикрыть Мгу, спешно подбрасывает в район Мустолова, Рабочего поселка № 6 и Синявина подкрепления.
Утро снова началось с артподготовки. На этот раз она длилась всего полчаса. Вслед за ней войска 67-й армии возобновили наступление. 136-я стрелковая дивизия генерала Н. П. Симоняка, поддерживаемая 61-й танковой бригадой полковника В. В. Хрустицкого, пробивалась вперед еще более успешно, чем накануне. К исходу дня она продвинулась на 4–5 километров, сократив примерно наполовину расстояние, отделявшее ее от наступавших с востока частей Волховского фронта.
Продвижение вперед было трудным. Сознавая, ради чего идет этот жестокий бой, воины не останавливались ни перед чем. В районе деревни Марьино продвижение 3-го батальона 270-го полка 136-й дивизии застопорилось из-за сильного огня. По нашим наступающим подразделениям била батарея тяжелых орудий. Группа, которой командир приказал обойти батарею с фланга, попала под огонь установленного в дзоте пулемета. Надо было заставить его замолчать.
К дзоту пополз немолодой уже солдат, в недавнем прошлом ленинградский рабочий, Дмитрий Семенович Молодцов. Ему, связисту, вовсе не обязательно было идти с группой, которой предстояло с фланга нанести удар по вражеской батарее. Он сам напросился, чтобы его включили в эту группу. И сам, по собственной инициативе, под пулеметным огнем пополз к дзоту противника.
Гитлеровцы не заметили бойца. Он втискивался в рыхлый снег, как бы ныряя в него. Заснеженный бугор дзота был уже рядом. Молодцов сбоку бросил одну за другой две гранаты. Пулемет замолчал. Но, видно, осколки гранат уничтожили не весь расчет. Пулемет снова открыл огонь. И тут товарищи Молодцова увидели, как он вскочил на ноги, рванулся к амбразуре и навалился на нее грудью. Сразу стало тихо.
Дмитрий Семенович Молодцов
Бойцов будто ветром сдуло с места. Красноармеец Василий Семенов подбежал к двери дзота, распахнул ее и бросил внутрь гранату. Путь вперед был свободен. 2-я рота 270-го стрелкового полка обошла батарею и ворвалась на ее огневые позиции. Четыре орудия, только что стрелявшие по нашим боевым порядкам, превратились в трофеи наступающих войск.
Около полудня ударная группировка 67-й армии начала подвергаться ожесточенным контратакам противника. До этого успешно наступавший батальон старшего лейтенанта С. Г. Зуйкова из 942-го полка 268-й стрелковой дивизии оказался в тяжелом положении. Храбрый комбат, предпочитавший в бою находиться впереди, был отрезан от своих подразделений. Он участвовал во многих сражениях. В августе сорок второго, когда шли тяжелые бои за Ям-Ижору, имя этого человека
Подробностей этого боя никто не знает. Но когда рубеж, который отстаивал Зуйков, был снова отбит у противника, многое стало ясно. Вокруг комбата лежало 11 убитых вражеских солдат и 3 офицера. Фашисты мстили даже мертвому Зуйкову. Словно боясь, что он снова поднимется, они изрешетили его пулями, выкололи ему глаза, вывернули руки…
Командир батальона 952-го полка той же 268-й стрелковой дивизии старший лейтенант Николай Кукареко, прославившийся своей храбростью еще в августе сорок второго на Ивановском «пятачке», шесть раз водил бойцов в контратаку. В напряженный момент боя он сам поджег вражеский танк. Увидя, что гитлеровцы снова приближаются к позициям батальона, тяжело раненный комбат поднялся и скомандовал:
– Гранаты к бою!..
Это были его последние слова…
Командовать батальоном стал замполит капитан А. Н. Сальников. Вчера он одним из первых ступил на невский лед. Сегодня замполит тоже шел впереди. Когда был ранен один из пулеметчиков, Сальников открыл огонь вместо него. Сам капитан был тоже ранен, причем несколько раз, однако из боя не вышел. На одном из рубежей фашисты яростно контратаковали батальон. Сальников, находясь среди бойцов, стрелял по врагу из автомата. Когда кончились патроны, он стал отбиваться гранатами, потом выхватил пистолет. Но вот не стало патронов и в обойме пистолета. Тогда замполит снова схватил автомат, чтобы отбиваться прикладом. Фашистский офицер выстрелил в него. Но и смертельно раненный, Сальников нашел в себе силы, чтобы броситься на врага и схватить его за горло…
Подоспевшие на помощь капитану бойцы нашли его уже мертвым. Мертвым был и вражеский офицер, так и не сумевший разжать руки навалившегося на него Сальникова…
Для 268-й стрелковой дивизии полковника С. Н. Борщева это был тяжелый день. Почти семь часов ее полки подвергались непрерывным контратакам. Танки противника были уже менее чем в полукилометре от командного пункта дивизии. Три с половиной часа артиллерийский дивизион капитана Н. И. Родионова и подразделения 952-го полка, которым командовал майор А. И. Клюканов, сдерживали натиск врага.
Гитлеровцы несли большие потери. Но редели и ряды наших бойцов. К концу боя в противотанковом дивизионе осталось одно орудие. Стрелял из него сам капитан Родионов. Но вскоре погиб и он…
Дивизия вынуждена была отойти километра на полтора-два. Однако она, отбив все контратаки, не дала противнику прорваться к Неве и захватить наши переправы. Кроме того, оттянув на себя значительные силы гитлеровцев, дивизия способствовала успешному наступлению других частей.
Сплошная низкая облачность и снегопад исключали действия авиации. Дым пожарищ и пороховая гарь еще больше сгустили сизую пелену, нависшую над землей. Но в эти дни и невозможное становилось возможным. Первым поднялся в воздух один из лучших летчиков-штурмовиков Ленинградского фронта Ф. М. Павлюченко. Задание он получил простое – разведать погоду над полем боя и за линией фронта. У него были все основания сразу же вернуться – самолет обледеневал, фонарь кабины покрылся толстой коркой, сквозь которую ничего не было видно. Павлюченко продолжал полет, хотя вести наблюдение удавалось только сквозь щель приоткрытого фонаря.
Федор Павлюченко и его ведомый Владимир Осадчий не только разведали погоду, но попутно уничтожили вражескую батарею, которая вела огонь по нашим войскам, а на прифронтовой дороге разгромили автоколонну противника, по-видимому, подвозившую к переднему краю подкрепления.
Вылетевшие вслед за первой парой Александр Манохин и Владимир Котов подавили две фашистские артиллерийские батареи. Затем четверку штурмовиков повел в бой Григорий Мыльников. Эта группа перехватила вражескую автоколонну, направлявшуюся от Сологубовки к Мге. Больше десяти грузовиков было разбито и подожжено. Затем, уже на другой дороге, группа Мыльникова атаковала еще одну автоколонну. Остаток боеприпасов летчики израсходовали, ведя огонь по гитлеровцам, которые по пути к переднему краю сделали привал в пустовавшей деревне.