Сталинские генералы в плену

Смыслов Олег Сергеевич

7) Бывший начальник военных сообщений генерал-майор М.Н. Сиваев после возвращения из плена был арестован сразу же после фильтрации. А в 1950 году Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Сиваева к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение 28 августа 1950 года. Только «19 января 1957 года Военная коллегия Верховного Суда СССР, рассмотрев заключение, составленное в порядке ст. 373 УПК РСФСР, приговор в отношении Сиваева отменила по вновь открывшимся обстоятельствам и дело прекратила за отсутствием в его действиях состава преступления» (Н. Смирнов).

В этот список следует добавить и еще двух генералов, бежавших из плена.

8) Бывший начальник автобронетанковых войск 18-й армии генерал-майор Н.Д. Гольцев, как мы помним, 13 февраля 1942 года в числе еще 46 человек был приговорен ОСО при НКВД СССР к высшей мере наказания. Приговор

был приведен в исполнение 23 февраля 1942 года. Только 17 сентября 1955 года определением Военной коллегии Верховного Суда СССР Гольцев был посмертно реабилитирован.

9) Бывший командир 4-й танковой дивизии генерал-майор А.Г. Потатурчев умер в тюремной больнице, по одним данным, 30 сентября 1945 года, а по другим — в июле 1947-го. По утверждению жены генерала, дело Потатурчева прекращено постановлением МВД СССР от 5 августа 1953 года.

6

Итак, из 75 советских генералов, попавших в немецкий плен, только 28 успешно прошли фильтрацию и были восстановлены в рядах армии. 9 советских генералов были обвинены в измене Родине, приговорены к расстрелу и только спустя годы реабилитированы. 24 советских генерала, как мы помним, погибли в плену, и 1 генерал-майор — С.Я. Огурцов, бывший командир 10-й танковой дивизии, бежав из плена, геройски погиб в бою уже в партизанском отряде. Следовательно, остаются 13 советских генералов, которые не прошли фильтрацию, не были восстановлены в рядах армии и не были реабилитированы в последующие десятилетия…

Бывший командир 27-го стрелкового корпуса генерал-майор П.Д. Артеменко был «арестован 29 декабря 1945 г., после чего находился под следствием. В декабре 1946 г. приказом ГУК НКО уволен из РККА по ст. 44, п. “в”. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 2 августа 1950 г. приговор Военного трибунала Юго-Западного фронта был отменен, и дело направлено на новое расследование. Повторно осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР 26 августа 1950 г. и приговорен к высшей мере наказания. В тот же день расстрелян, захоронен на Донском кладбище Москвы. Отказано в реабилитации, по заключению Главной Военной прокуратуры от 9 февраля 2001 г. — обвинение и осуждение П.Д. Артеменко было признано законным» («Комкоры»). Книга «Комкоры. Военный биографический словарь. Том 1» была издана в 2006 году. Однако, как свидетельствует В.Е. Звягинцев, «… 16 декабря 2004 года… был полностью реабилитирован Главной военной прокуратурой генерал-майор П.Д. Артеменко». Странная реабилитация… Как это понимать даже теперь, представить себе весьма сложно, ведь факты предательства этого генерала налицо. Например, в своих воспоминаниях маршал Баграмян вполне открыто обвиняет генерала Артеменко в неудачном отходе: «Фашистам так и не удалось перерезать далеко растянувшиеся пути отхода 5-й армии.

Совершенно иначе произошло с 27-м стрелковым корпусом. Генерал П.Д. Артеменко и его штаб плохо организовали отход своих частей. Они явно недооценили реальные возможности противника помешать этому ответственному и сложному маневру. К сожалению, и штаб фронта не предусмотрел этой угрозы. Командующий 6-й немецкой армией немедленно воспользовался нашим просчетом. Узнав через свою разведку о начавшемся передвижении советских частей, не отличавшемся ни скрытностью, ни четкостью, он приказал командиру 11-й танковой дивизии генералу Штапфу опередить их с выходом к Днепру. Сильная подвижная группа Штапфа устремилась по единственному шоссе на правом фланге корпуса. Генерал Артеменко почему-то поручил прикрывать эту дорогу не 28-й горнострелковой дивизии генерал-майора К.И. Новика, которая опиралась своим правым флангом на эту важную коммуникацию, а 171-й стрелковой генерала А.Е. Будыхо, находившейся ближе к Киеву. Пока выделенный Будыхо подвижный отряд в составе стрелкового полка и одного дивизиона из 357-го легкоартиллерийского полка пробирался сквозь забитую тылами лесисто-болотистую местность, фашистские танки успели далеко проскочить по шоссе, которое вело к единственной в этом районе мостовой переправе через Днепр у села Окуниново.

На пути танков успел развернуться только 2-й дивизион 357-го артиллерийского полка. Фашисты наткнулись на его батареи в районе села Иванкова. Одну из батарей атаковало около десятка танков. Два из них артиллеристы успели уничтожить, но и сами почти все погибли в огненном смерче, который обрушили на них фашисты».

Обвиняет генерала Артеменко, как мы помним, и В. Новобранец, не верить которому оснований нет (но повторимся): «Он сразу же перешел на службу

врагу. По личным качествам генерал Артеменко отличался исключительной глупостью, тупостью, военным невежеством, бездарностью, самодурством и свирепостью. По рассказам товарищей, он на фронте командовал дивизией (корпусом, В. Новобранец просто запамятовал. — Примеч. авт.). Свое неумение командовать он восполнял грубостью и расстрелом ни в чем не повинных офицеров, сам лично расстрелял несколько офицеров. В лагере офицеры его дивизии намеревались свести с ним свои фронтовые счеты. Но Артеменко узнал, по-видимому, о готовящейся расправе и в лагере не показывался. Жил он в немецком городке. Немцы поручили ему формирование “украинской национально-освободительной армии”».

Из допроса генерала Артеменко в плену известно, что он совершенно добровольно сдался в плен. Достаточно подробно оценил сильные и слабые стороны своих войск и войск противника. Все это, собственно, и объясняет объективную причину его сдачи в плен, которую указал, как мы помним, в своей докладной записке начальник отдела боевой подготовки 40-й армии полковник Н.А. Никитин: «…бесполезность жертвовать собой и терпеть лишения, т.к. положение безвыходное, добровольная сдача в плен гарантирует жизнь».

Бывший начальник училища ПВО ВМФ в Либаве генерал-майор И.А. Благовещенский, бывший заместитель командующего Волховским фронтом и по совместительству командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант А.А. Власов, бывший командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Д.Е. Закутный, бывший заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Ф.И. Трухин, а также бывший начальник штаба 19-й армии генерал-майор В.Ф. Малышкин по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР были лишены воинского звания, государственных наград и в ночь на 1 августа 1946 года повешены во дворе Бутырской тюрьмы. Попытки же реабилитировать их до настоящего времени успеха не имели. Почему, об этом рассказывает старший помощник Главного военного прокурора полковник юстиции В.Ф. Алиферовец: «С точки зрения общепринятой теории права, судебное разбирательство по делу Власова и других бывших советских военачальников, несомненно, проведено с грубейшим нарушением правовых норм, без соблюдения всех необходимых процедур, в т.ч. с игнорированием стадии судебного следствия, без участия защитников и прокурора. В этом смысле процесс над власовцами ничем не отличался от других аналогичных судебных процессов того времени, когда речь шла о привлечении к уголовной ответственности по небезызвестной 58 статье УК РСФСР. Сегодня, наверное, любому, даже очень далекому от вопросов юриспруденции человеку, известно, что в те годы никакой состязательности и равенства сторон в судебном уголовном процессе не было, да и не могло быть по определению, в силу существовавшего в стране политического режима. Суд в подобных случаях руководствовался не стремлением к установлению истины, а указаниями лиц высших партийных органов и руководителей репрессивного аппарата. В данном случае, как это усматривается из документов служебной переписки, суд руководствовался указаниями Сталина и Абакумова.

Собственно говоря, приговор по делу был вынесен еще за неделю до начала судебного заседания. Это было сделано 23 июля 1946 года на заседании Политбюро во главе со Сталиным. В его решении были четко назначены и определены как сроки и форма предстоящего процесса, так и мера наказания всем подсудимым.

К слову сказать, советское уголовно-процессуальное законодательство того времени не было ориентировано на правовые системы наиболее развитых, демократических и цивилизованных стран. Поэтому в соответствии с отечественным Уголовно-процессуальным кодексом вполне допустимым было то, что суд, например, мог при рассмотрении дел о “контрреволюционных преступлениях” признать доказательствами протоколы допросов лиц, произведенных в ходе предварительного расследования, без их проверки в судебном заседании и даже без их оглашения. Свидетели по усмотрению суда могли вообще не вызываться и не допрашиваться. Таков был закон.

Вероятнее всего, что и методы, какими допрашивались обвиняемые по этому делу, были не самыми гуманными. Тем более, если принять во внимание то, что многие из оперуполномоченных и сотрудников следственного отдела ГУКР “СМЕРШ”, принимавших участие в расследовании уголовного дела, впоследствии были досрочно уволены из органов за нарушения социалистической законности, в т.ч. за применение пыток и истязаний, а кое-кто осужден и даже расстрелян во главе с самим министром госбезопасности Абакумовым B.C.