Сталкер
Шрифт:
Какая изощренная шутка.
Я закрываю свой шкафчик и стараюсь сосредоточиться на чем-то другом, кроме девушки, щеголяющей своими формами. Вытаскиваю зажигалку и косяк и выхожу на улицу, чтобы побыть одному. Это единственный способ, как я действительно могу расслабиться. Он помогает мне не думать о том, что, черт возьми, я делаю в школе. Мне здесь не место. Я не блещу умом. Все, что у меня есть, — это мышцы и своеобразное чувство справедливости. Не то, что всем хочется или нужно... если только вы не замешаны в теневой деятельности.
Звучит звонок, Ванесса выходит со своим бойфрендом, и когда я вижу их рука об руку, нос уже начинает подергиваться. Ненавижу смотреть на них, на их объятья, их влюбленность. От этого мне хочется блевать. Когда-нибудь стоит блевануть на его рубашку… Устрою хорошее шоу.
Они стоят у стены здания: он тянется руками ко всем ее местам, которых не должен касаться, и это меня злит. То, как он разговаривает с ней, словно она какая-то конфетка, которую он может погрызть, пробуждает во мне желание пойти и набить ему морду.
Вообще-то, думаю, стоит пойти и сделать именно это.
Особенно, когда замечаю, что он наклоняется, чтобы поцеловать ее.
Ванесса отступает, но он продолжает настаивать. Он все время пытается прикоснуться к ней губами, несмотря на то, что она отталкивает его.
Я громко топая к ним и дергаю его за рубашку.
— Эй! Убрал от нее свои долбаные грабли, — рычу я.
Видимо, парень тот еще тюфяк, потому как от моего толчка он падает на спину.
— Чувак! Какого черта? — рявкает он, поднимая глаза.
— Майлз! — вступает Ванесса, она выглядит ошарашенной. — Что, черт возьми, ты делаешь?
— Он пытался тебя поцеловать, — отвечаю я.
— Да, и что? — Она скрещивает руки, подняв бровь, словно я лишился рассудка, а не наоборот.
— Ты явно не хотела, чтобы он это делал, — говорю я, морщясь. — Перестань обманывать себя.
Она становится передо мной, а затем внезапно отталкивает меня.
— Перестань совать нос в мою жизнь, придурок.
— Что? — Я вздрагиваю. — Ты серьезно? Я пытаюсь защитить тебя здесь.
— Перестань пытаться! Мне не нужна защита, — кричит она, снова отталкивая меня. Сжав кулаки, она толкает меня в живот и заставляет отступить. От кулаков боли нет, но вот от слов…
— Я тебя не понимаю, — говорю я. — Почему ты злишься на меня, если это он пытался поцеловать тебя, когда ты этого не хотела?
— Почему ты пытаешься разрушить все, что есть у меня? — говорит она, помогая Филиппу подняться с земли.
Ее слова врезаются в меня подобно лезвиям. Я чувствую, как от этого становится больно, но не позволяю боли вцепиться в меня. Больше не позволю.
— Хорошо, — огрызаюсь я. — Делай по-своему.
Затем поворачиваюсь и ухожу от нее.
— Он весь твой.
Ей нужен тот парень? Пусть забирает.
Может, так будет лучше. В любом случае, мы не подходили друг другу. Кусочки нашей головоломки не подходят друг к другу. Жаль, что нам пришлось выяснить это вот таким образом.
Настоящее время
Неужели она действительно вышла замуж за Филиппа, чтобы спасти меня? Или просто лжет, чтобы заставить меня сжалиться над ней?
Интересно, потому что я вспоминаю ее отвратительные взгляды каждый раз, когда ей приходилось его видеть. Но опять-таки, она сама вышла за него замуж и осталась.
Так или иначе, от кого она хотела защитить меня? От своей матери? Курам на смех. Стоит этой женщине приблизиться, и я первый сверну ей шею. Но, думаю, что такие богатые семьи, как ее, используют других, чтобы делать за них свою грязную работу.
Вполне возможно, что та ведьма жаждала мою голову на блюде. Не удивительно, так как мой гнев распространяется как лесной пожар, и сжигает всех, кто осмеливается приблизиться. Конечно, ее родители злились, когда я общался с их дочерью.
Не могу не задаться вопросом... что, если Ванесса сказала правду?
Если бы я не отказался от нее. Может быть, тогда она не предала бы меня. Мы оба сбились со своего гребаного пути, но это не значит, что нам нужно оставаться лжецами и дальше. Может, я могу буквально вбить в нее смысл с помощью секса.
Я поворачиваюсь и бросаюсь обратно, перепрыгивая через несколько ступенек. В тот момент, когда я открываю дверь, она поворачивается ко мне голову, и ее глаза округляются. Закрываю дверь и подхожу к ней. Затем срываю скотч с ее рта, кожа под ней остается красной. Так чертовски красиво.
— Ты вернулся, — бормочет Ванесса.
— Не ждала? — отвечаю. — Что ж, хреново, потому что я собираюсь подпортить тебя.
Она качает головой.
— Как будто ты уже меня не испортил.
— О, я могу сделать еще многое, сладкие щечки. — Улыбка растягивается на моих губах. — И примерно в половине этого ты будешь кричать мое имя.
Ванесса морщится.
— Это все, о чем ты можешь думать? О сексе?
— С тобой — да, — рычу я. — Каким-то образом каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты сводишь меня с ума от похоти.
Это правда. Отрицать нет смысла. Ее тело все еще так же сексуально, как и раньше, а губы так и молят, чтобы их поцеловали. Часть меня ненавидит это, а часть любит ее, особенно тот факт, что она все моя прямо сейчас. Я больше не могу, мать его, сопротивляться притяжению, и теперь мне плевать.
Я ненавижу ее за то, что она со мной сделала, но, черт возьми, я не могу перестать думать о том, чтобы она стала лишь моей. Вид ее, запертой в этой клетке, возбуждает меня, ведь я знаю, что могу сделать с ней все, что захочу. Все, что нужно моему сердцу... все, чего хочет мой член. И по ее стыдливому взгляду я знаю, что она тоже этого хочет.