Стальная Крыса
Шрифт:
— Скажите им, что Джим ди Гриз умер как мужчина, собаки! — крикнул я.
На голову мне опустили металлический шлем, но, пока он не закрыл лица, я успел прокричать:
— Да здравствует Специальный корпус! Да здравствует…
Стало темно, и я понял, что сейчас последует электрошок, разрушение мозга, смерть.
Однако ничего не случилось, шлем сняли, кто-то снова пустил мне в лицо газ из баллона, и я почувствовал, что одолевавший меня гнев проходит так же быстро, как и пришел. Я поморгал и увидел, что руки и ноги свободны. Тут почти все сняли маски, и я узнал в них ученых и лаборантов корпуса, работающих в этой
— Не соизволит ли кто-нибудь объяснить мне, что здесь происходит?
— Сначала закончим с одним делом, — сказал один из них, седой, с пожелтевшими зубами.
Он повесил мне на плечо черный ящичек и вытянул из него провод с металлическим диском на конце. Диск он прикрепил мне к затылку.
— Вы профессор Койпу, верно?
— Да. — Зубы двигались вверх-вниз, как клавиши фортепиано.
— Вы не сочтете меня грубым, если я попрошу объяснений?
— Вовсе нет. Это естественно в данных обстоятельствах. Очень жаль, что вынуждены были так с вами обойтись. Единственный способ вывести вас из себя и держать в таком состоянии. Человек, одержимый злостью, сосредоточен только на себе и за счет этого выживает. Если бы мы взывали к вашему рассудку, начали бы вам что-то объяснять, то навредили бы самим себе. Вот мы вас и атаковали. Угостили вас газом гнева и сами им надышались. Единственный выход. О черт, теперь Магистеро! Даже здесь начинается.
Человек в белом халате засветился, стал прозрачным и исчез.
— Так же исчез Инскипп, — сказал я.
— Следовало ожидать. Одним из первых.
— Почему? — глупо улыбаясь, спросил я. В жизни не вел более идиотской беседы.
— Взялись за корпус. Сначала убирают руководство.
— Кто?
— Не знаю.
Я скрипнул зубами, но сдержался.
— Не будете ли вы так любезны объяснить более подробно — или найти кого-нибудь потолковее.
— Прошу прощения. — Он промокнул пот со лба и облизнул сухие губы. — Видите ли, все произошло так быстро. И меры пришлось принимать экстренно. Война времен, если можно так выразиться. Кто-то где-то когда-то вмешался в ход времени. Естественно, первой мишенью они должны были избрать Специальный корпус, независимо от того, какие у них еще цели. Поскольку корпус — это самая эффективная, всеохватывающая, межнациональная и межпланетная правовая организация в истории Галактики, мы автоматически становимся главным препятствием на их пути. Рано или поздно, каковы бы ни были их честолюбивые планы относительно времени, они столкнутся с корпусом. Поэтому они решили первым делом покончить с нами. Если убрать Инскиппа и других руководителей, вероятность функционирования корпуса уменьшится и все мы испаримся, как бедный Магистеро.
Я заморгал:
— А нельзя ли немного выпить?
— Прекрасная идея, присоединяюсь к вам.
Автомат наливал мерзкую зеленую жидкость по своему вкусу, но я, покрутив диск, заказал двойной «Пот сирианской пантеры» и больше половины вытянул одним глотком. Этот жуткий напиток, из-за своего гнусного воздействия на организм запрещенный в большинстве цивилизованных миров, в тот момент пошел мне только на пользу. Я допил стакан, и внезапное воспоминание выскочило из запутанных дебрей моего подсознания.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но не вы ли читали как-то лекцию о невозможности путешествий во времени?
— Конечно. Моя специальность. Дымовая завеса, так сказать. Для нас-то они давно возможны. Однако боялись использовать. Меняются линии времени и все такое. Именно это сейчас и происходит. Но у нас был долгосрочный план исследований. Потому-то мы и поняли, в чем дело, когда все началось. Поднялась тревога, а мы не успели никого предупредить. Да и что толку предупреждать? Мы знали, в чем состоит наш долг. Добавьте и то, что мы — единственные, кто может хоть что-нибудь сделать. Мы поставили аварийный фиксатор времени, вокруг лаборатории создали небольшие портативные приборы — один из них сейчас на вас.
— Как он действует? — спросил я, осторожно касаясь металлического диска у себя на затылке.
— Это запись вашей памяти, которая подается в мозг каждые три миллисекунды. Напоминает, так сказать, что вы — это вы, корректирует все изменения личности, которые могут вызвать нарушение временных линий в прошлом. Чисто защитное устройство, но это все, что у нас есть.
Краем глаза я увидел, как еще один человек испарился, и профессор помрачнел:
— Мы должны перейти в наступление, если хотим спасти корпус.
— В наступление? Каким образом?
— Послать кого-нибудь в прошлое, чтобы обнаружить силы, ведущие войну времен, и уничтожить их, прежде чем они уничтожат нас. У нас есть такая машина.
— Иду добровольцем. Похоже, эта работа как раз по мне.
— Пути назад не будет. Это экспедиция только в один конец.
— Снимаю последнее заявление. Мне и тут хорошо.
Тут я кое-что вспомнил — информация, несомненно, была подана в мозг три миллисекунды назад, — и укол страха послал в кровь порцию различных химических веществ.
— Анжелина, моя Анжелина! Я должен поговорить с ней.
— Она не одна на свете!
— Для меня она одна, профессор. И уйдите с дороги, чтобы я вас не зашиб.
Он отступил, хмурясь, бормоча что-то и постукивая ногтями по зубам, а я набрал номер видеофона. Аппарат дважды прогудел, и несколько секунд до ее ответа ползли как улитки.
— Ты здесь! — выдохнул я.
— А где же мне быть? — Морщинка меж бровей омрачила ее классические черты, и она потянула носом, будто чуяла через экран запах спиртного. — Ты пил, да еще в такую рань.
— Только глоточек, но звоню не поэтому. Как ты там? Выглядишь ты здорово, отлично, совсем не прозрачная.
— Глоточек? Больше похоже, что целая бутылка.
В голосе появился металл, что напомнило о прежней, непреображенной Анжелине, самой жестокой и беспощадной преступнице во всей Галактике до того, как медики корпуса промыли ей мозги.
— Предлагаю прервать этот разговор. Прими отрезвляющую таблетку и позвони, когда придешь в себя.
Она положила руку на кнопку отбоя.
— Нет! Я трезв как стеклышко и вовсе этому не рад. Очень срочно, красная кнопка, готовность номер один. Приезжай сюда как можно быстрее и привези близнецов.
— Конечно. — Она вскочила. — Где ты?
— Адрес лаборатории, быстро! — повернулся я к профессору Койпу.
— Уровень сто двенадцать. Комната тридцать.
— Ты поняла? — спросил я, поворачиваясь к экрану.
Экран был пуст.
— Анжелина…
Я застучал по клавишам, снова набирая номер. Экран зажегся. На нем была надпись: «Номер отключен». Тогда я кинулся к двери. Кто-то сгреб меня за плечо, я отпихнул его, схватился за ручку и распахнул дверь.