Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
Да, тогда на них не простиралась темная власть Госпожи. Но что толку? Их блаженный душевный покой был сродни спокойствию домашних животных.
Я напомнил Душечке, что теперь основной костяк Восстания составляют дети таких землевладельцев, которые полны решимости освободить земли своих предков. И восстановить там прежние порядки.
Я сказал ей, что не питаю никаких иллюзий по части чувств, испытываемых Госпожой по отношению к простолюдинам. Ни заботой, ни любовью там не пахнет. Она уничтожила прежний правящий класс лишь для того, чтобы ее власти ничто не угрожало. Чтобы
Под конец я попытался доказать Душечке, что, хотя она и разоружила Госпожу в Курганье, никакой реальной угрозы для целостности Империи все равно не возникло. Госпожа всегда была одержима навязчивой идеей расширить границы Империи и раздвинуть пределы своей власти. Поэтому она создала эффективный механизм управления всеми внутренними делами. И этот механизм пока что работал исправно.
Мы летели без остановок четыре дня. На четвертый день к вечеру коричневая земля впереди уступила место туманной голубизне моря Мук. За короткое время мы проделали длинный путь. Вот так и надо путешествовать, черт возьми! А сколько всякого дерьма мы нахлебались с Вороном, пока добрались до того монастыря. Тьфу, пропасть! Даже вспоминать не хочется.
Я перестал спорить с Душечкой. Чувствовал себя немного виноватым. К концу нашего разговора она возражала мне все реже и реже. Похоже, я вывалил на нее слишком много всякой всячины, о которой она прежде не задумывалась. Мне уже приходилось встречать людей, чересчур неуклонно стремившихся к поставленной цели. Любой ценой, не задумываясь о последствиях. Правда, от тех людей не так уж много зависело.
Конечно же, я промахнулся. Как и многие до меня. Недооценил ее, черт побери.
На следующий день я не сталкивался с Душечкой до полудня. Наверно, подсознательно избегал встречи. А когда я увидел ее, она отвернулась.
Примерно в то же время на севере, вблизи горизонта, появились неясные очертания береговой линии. Я почувствовал, что мы начали снижаться. Остальные киты перестроились, образовав сверху над нами треугольник. Манты поднялись в воздух и заскользили в сторону побережья.
— Что случилось? — спросил я на языке знаков. — Где мы находимся?
— Приближаемся к Опалу, — замелькали ее пальцы. — Надо отыскать детей Ворона. Мы заставим его взглянуть в лицо своему прошлому.
Еще одно свидетельство того, насколько ценит и уважает ее Праотец-Дерево. Ведь он спешно отозвал своих подданных из-под стен монастыря и приказал им торопиться на север. Времени у него было в обрез, и все же он позволил ей прервать полет по причине, которую она считала для себя важной.
Полагаю, Ворон не знал, что его ждет. Бедолаге потребуется поддержка, когда это произойдет. Я пошел взглянуть на него.
XXXVII
В четыре утра ничего не происходило, размышлял Смед. Солдаты отдыхали или бездельничали где-то, потому что даже у самых отъявленных сорвиголов хватало здравого смысла, чтобы в такое время спокойно спать в своих постелях. Пекари еще не торопились к своему тесту и к печам. Тишину нарушали лишь шум дождя да журчание воды, льющейся с крыш. Он и Рыбак двигались бесшумно. Старик, похоже, даже почти не дышал.
На этот раз задача была сложнее. В отличие от колдуна, врач видел раньше их обоих. С другой стороны, они нарочно отправились на дело в такой собачий час, рассчитывая захватить лекаря прямо в постели.
То, что они смогли припомнить о визите к врачу, позволяло надеяться, что попасть внутрь будет нетрудно. Но само дело придется делать очень тихо, поскольку, как они подозревали, в доме жила еще и экономка. А им совсем не хотелось брать на душу лишний грех.
— Пришли, — сказал Смед.
Врач, как и колдун, был достаточно богат, чтобы жить в построенном лет десять назад отдельном доме, совмещавшем в себе жилые помещения, приемную и кабинет. Здание было довольно старым. Выстроено еще за пару лет до того, как эта часть города сгорела дотла, после столкновения между повстанцами и наемниками, служившими Империи. Потом здесь начали селиться представители среднего класса, возводившие свои дома прямо на могилах прежних жителей.
— Парадная дверь и дверь в приемную, — пробормотал Рыбак. — Должен быть еще черный ход. Позади таких домов обычно есть маленький огороженный садик. Три окна. Удивительно, что уличная шпана до сих пор не переколотила все эти зеркальные стекла.
Приемная врача находилась чуть сзади и сбоку, в отдельном помещении, прилепившемся к стене дома. Здесь имелись дополнительное крылечко и своя дверь. Рядом с дверью бросалось в глаза огромное, шести футов шириной, окно с зеркальным стеклом.
— Вперед, — прошептал Рыбак.
Быстро перебежав улицу, Смед припал к земле под одним из передних окон. Там, где тень была погуще. Про себя он ругал погоду на чем свет стоит. Он и так чувствовал себя достаточно скверно, а тут еще промок до нитки под дождем и дрожал от пронизывающего холода.
Рыбак подоспел, когда Смед проверял окно. Закрыто наглухо. Обнаружив это, он не удивился. Старик попробовал парадную дверь. С тем же результатом. Смед обошел его и подкрался ко второму окну. И тут глухо. Тогда он тихо скользнул за угол.
Рыбак был уже здесь; он притаился у двери в приемную, которую успел приоткрыть дюйма на три. Сжимая в руке нож, Смед присоединился к нему.
— Здесь что, открыто?
— Да. Мне это совсем не нравится.
— Может, для клиентов, чтобы они могли войти сюда в любое время?
Рыбак быстро ощупал рукой внутреннюю поверхность двери.
— Может быть, — согласился он. — Но там тяжелый и крепкий засов. Надо действовать очень осторожно.
— Осторожность — мое второе имя.
Рыбак открыл дверь пошире, заглянул внутрь.
— Чисто, — сказал он и проскользнул в приемную.
Смед вошел следом, сразу же направившись к двери, ведущей из приемной в дом. Та тоже оказалась незапертой. Она открывалась в его сторону. Он потянул за ручку. Дверь отворилась легко и беззвучно. Не заметив в этой комнате ничего подозрительного, он шагнул внутрь.