Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
В том месте, где только что была его рука, осталась дыра, которая простиралась до самой сердцевины шара. Через нее просачивалась тьма.
Он вскрикнул.
Затем, подавив в себе страх, он осторожно закрыл опасную дыру. Однако Тени уже удалось ускользнуть.
Она устремилась к выходу, вон из башни, вниз по извилистым коридорам крепости, отгоняя свет прочь.
В его крепости свободно разгуливала Тень!
Где-то послышался крик. Тень вышла на охоту. Длиннотень заставил себя отнестись к происшедшему с холодным спокойствием. В конце концов,
Снаружи веселились вороны.
Он подавил в себе ярость. Больше он на их провокации не поддастся.
— Доберусь я до вас, — пообещал он. — Летите к своей суке. И передайте ей, что ее план сорвался. Я жив. Я по-прежнему жив!
Глава 22
Тот, за кем следят, непременно испытывает облегчение, хотя бы на минуту, если что-то отвлекает внимание наблюдателя.
Карлик по имени Ревун издал чудовищный вопль. Крик был обращен к людям, которые его несли. Те быстрее помчались вперед и внесли его в лагерь Хозяина Теней Тенекрута, пользуясь тем, что наблюдение за ними слегка ослабло.
Ревун гостил у Тенекрута ровно столько, сколько было нужно для того, чтоб завязать контакт, коротко переговорить, обменяться мнениями и достичь того взаимопонимания, которое ему могло оказаться необходимым в случае предательства Длиннотени. А оно, по его мнению, было неминуемо, когда исчезнет угроза со стороны Таглиоса.
Когда шпионы Длиннотени узнали о местонахождении Ревуна, его уже на месте не было. И единственным свидетельством его визита было то, что состояние Тенекрута улучшилось заметно. Он искусно это скрывал.
Глава 23
Ветерок сменил направление. Теперь он дул с северо-востока, донося запах дыма из-за реки.
— А не конфисковать ли нам у них хворост? — спросила я Нарайяна.
Самоубийства переполнили утро.
— Это неразумно, Госпожа. Вмешательство может породить целое восстание. Ваша же власть не настолько сильна.
И вряд ли когда-либо будет, как ни горько в этом сознаваться.
— Это так, мечта своего рода. Бороться с обычаями не входит в мои задачи.
В его тоже. Я не обсуждала этот вопрос с Нарайяном, однако могла это предположить, исходя из его религиозных представлений. Он мечтал о наступлении Года Черепов. О пробуждении Кины. О том, что станет бессмертным, святым Обманником.
— Это так от вас далеко, Госпожа. А какие на сегодня планы?
— Мы дошли до той стадии, когда формирование армии принимает характер снежной лавины, так?
— Снежной лавины?
Я употребила слово «ледопад» вместо снежной лавины, не подумав. Я не знала, как по-таглиосски будет снег. Здесь снега не было. И Нарайян представления не имел, что это такое.
— Снежная лавина растет сама по себе. Еще неделя, дней десять — и, боюсь, число новобранцев превысит наши возможности.
— Даже если учесть, что против нас Радиша? — Он был убежден, что эта женщина — наш враг.
— Это-то как раз может быть нам на пользу. Если мы будем апеллировать к недовольству сторон, задействованных в игре.
Нарайян понял, что я имею в виду. Именно недовольство побуждало людей становиться Обманниками.
— Его меньше, чем вы думаете. Эта земля для вас чужая. Мои соплеменники — фаталисты.
Это так. Но и к ним можно найти подход. Иначе в моем отряде сейчас не было бы двух тысяч воинов.
— Им нужна искра. Ведь правда?
— Она нужна нам всем, Госпожа.
— Совершенно верно. Я зажгла искру, воспламенившую вас и ваших друзей, не так ли? Но нужна искра, от которой загорелись бы все. Которая заставила бы забыть о страхе перед Черным Отрядом и о предрассудке, связанном с необходимостью подчиняться женщине. — Теперь я понимала, почему все боялись Отряда. И хорошо, что Костоправ умер, так и не узнав ничего. Это разбило бы ему сердце.
У Нарайяна никаких идей на этот счет не было.
— Нам нужен слух, который, подобно электричеству, разнесся бы среди вашего братства, а от него — дальше.
— Госпожа, слух наверняка уже дошел до всех джамадаров.
— Чудесно, Нарайян. Итак, каждый джамадар уже слышал о том, что мессия Душил явился. Я так полагаю, они безусловно поверят этому, потому что эта новость исходит от вас, а вы — всеми почитаемый, прославленный Душила, гений своего дела. — Тон мой был несколько саркастичен. — И тогда сколько ваших соратников решат встать под знамя Отряда? Полагаете, нам нужны тысячи? Думаю, было бы лучше, если бы ваши друзья оставались на своих местах и стали бы, так сказать, нашими тайными руками и ножами.
Есть ли еще какие-нибудь легенды, которые я могла бы использовать? Страхи перед чем-нибудь?
— Хозяева Теней наводят ужас на население, особенно в деревнях — там хорошо помнят прошлый год.
Так оно и было. К нам уже являлись добровольцы с другого берега, те, кто не участвовал в военных действиях до нашего похода на Деджагор. До сей поры люди, которые вступали в наш отряд, были горожанами или бывшими рабами, получившими свободу после победы при Годже. А сельские жители, испытывающие панический страх перед Хозяевами Теней, могли бы стать источником пополнения наших рядов. С ними придется труднее, чем с горожанами. Но мне, вероятно, удастся скорее снять урожай.
Существовала еще одна сила, расположившаяся в районе дворца и башен Трого Таглиоса. И там кучка перепуганных типов могла выпустить быков на арену, пытаясь помешать лояльно настроенной части населения перейти на мою сторону.
— У вас есть друзья в городе?
— Не много. И никого, с кем бы я был знаком лично. Может, у Зиндху?
— Рам ведь горожанин?
— Да. Есть и другие. А что вы задумали?
— Было бы неплохо утвердиться там раньше, чем Радиша и эта хныкающая крыса Копченый успеют настроить людей против нас. — Говоря «наших», «нас», я имела в виду «моих» и «меня». Но Нарайян отнюдь не дурак.