Стальные Волки. Сектор заражения
Шрифт:
Глава 3
Орбита Луны. Борт фрегата «Пересвет»
Влетев внутрь шлюзовой камеры фрегата, который поработает моим такси, я перевернулся и зацепился ногами за скобы. Встречал меня один из следящих, никого другого в шлюзе не было.
– Майор Климов. Добро пожаловать на борт «Пересвета», – протянул он мне руку.
– Спасибо, майор, – ответил я на рукопожатие.
Мой имплант срисовал лицо Климова и развернул краткое досье на этого человека. Беглый просмотр текста – и мне стала доступна вся его жизнь, по крайней мере, записанная в базе данных. Уже начиная с учебки, майор работал в
– Прошу за мной, я проведу вас в вашу каюту.
Майор ухватился за скобу и направил свое тело в сторону выхода из шлюза, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. В центральном коридоре фрегата, как обычно, царила суета. Мимо пролетали люди, пробегали технические пауки, перемещались грузы – в общем, типичная подготовка к старту. На нас никто не обращал внимания, только встречные матросы и офицеры отдавали честь майору.
Я оглянулся и, убедившись, что мой багаж следует за мной, решил поравняться с Климовым и задать вопрос.
– Команда в курсе? – вполголоса спросил я.
– Нет. Капитан знает, что подвозит важного пассажира, а зачем и почему – считает не своим делом, – ответил майор, после чего первым влетел в переходной тоннель вращающейся секции.
Спустившись по лестнице, Климов привел меня к типичной двухместной офицерской каюте. Уже внутри я посторонился, чтобы дать чемодану заехать в мое, на ближайшие полтора месяца, жилище. Каюта ничем не выделялась: две свободно вращающиеся койки, которые принимают свое положение в зависимости от вектора ускорения, встроенные шкафчики и санузел с душем. Осмотрев все, я повернулся к майору и с улыбкой сказал:
– Условия спартанские, но мне подходит.
Климов кивнул и начал озвучивать инструкции:
– Михаил Валерьевич, вас и так знает каждая собака, но с командой постарайтесь контактировать как можно меньше. Сами понимаете, секретность, – развел он руки в стороны. – Если все же будут интересоваться вашим пребыванием на борту, говорите, что транзитом следуете в систему Хадар. Фрегат встанет на разгон через четыре часа, а через час ужин с капитаном. – Он закончил и повертел головой, после чего сказал: – Ладно, вы тут обустраивайтесь, а я пойду. – И уже на выходе обернулся и добавил: – Ах да, если что-нибудь понадобится, вызывайте меня. Я обитаю здесь рядом, в соседней каюте.
Наконец он вышел, и дверь каюты с шелестом закрылась, оставив меня наедине с самим собой.
– Ну вот, и снова я в консервной банке, – пробормотал я себе под нос, принимаясь за распаковку чемодана.
Как и сказал Климов, за полчаса до назначенного срока фрегат отстыковался от станции и оставшиеся тридцать минут маневрировал на орбите, после чего присоединился к большой группе кораблей. Синхронный запуск маршевых двигателей всей группы ознаменовал начало разгона в сторону Сатурна. По этому же маршруту отправились тридцать две длинные гусеницы из грузовых контейнеров с буксирами на обоих концах. И одно пассажирское судно – по сути, тот же военный фрегат, только с удлиненной вращающейся секцией и без вооружения. Все корабли разгонялись с комфортным ускорением в один g и находились друг от друга на расстоянии не более километра – такой себе конвой во главе с «Пересветом».
Перелет к лунам Сатурна особо ничем не запомнился: восемь часов разгона, за которым следовал восьмичасовой перерыв, и снова разгон. Так продолжалось почти шесть суток, а затем столько же в режиме торможения. Как и просил меня Климов, я старался не разгуливать по кораблю. В перерывах между разгонами ходил в спортзал, ужинал и обедал в компании капитана и безопасника. А во время разгонов периодически подключался к обзорным телескопам фрегата и часами смотрел на конечную точку прибытия. В такие моменты я размышлял о судьбе моих созданий и приходил к выводу, что они не заслуживают смерти. По сути, я создал полноценную, самодостаточную полуразумную расу. Да, без земных технологий они не смогут путешествовать в космосе, но люди тоже тысячи лет бегали с палками. И когда я уже готов был допустить мысль проигнорировать приказ Нечаева, то всегда задавал себе вопрос: «Стоит ли оно того?» Их существование рано или поздно выдаст прямое участие людей в их судьбе, что ополчит против нас всех. И сам же отвечал себе: «Не стоит».
Поначалу красавец Сатурн выглядел в телескопах довольно размытым, но с каждым днем становился все четче и четче. На десятые сутки перелета я мог уже различить неровности на его спутниках и даже огоньки маршевых двигателей шахтерских кораблей, работающих в кольцах планеты гиганта.
На четырнадцатый день наш конвой прибыл к грузовому терминалу Сатурн-3. «Пересвет» и пассажирское судно состыковались с терминалом, а гусеницы грузовых контейнеров зависли неподалеку, где их принялась расстыковывать стая терминальных дронов и уже по отдельному контейнеру подтягивать к стыковочным портам станции или собирать из некоторых новый состав, который отправится еще куда-нибудь. В дальнейшем контейнеры, пристыкованные к станции, местные буксиры начнут растаскивать по орбитальным заводам и колониям на спутниках газового гиганта.
Таких действующих терминалов на орбите газового гиганта размещено шесть, и еще два строятся. Это сделано для удобства логистики, так как промежутки между прибывающими кораблями стали меньше суток, а иногда несколько часов, и один терминал не всегда оказывается в нужное время в нужной точке. А так практически с любого подлетного курса рядом оказывается один из терминалов.
Я наблюдал за суетой в космосе и на станции, которая не уступала по масштабам такой же суете на Луне, и удивлялся, на что способен человек, имея мотивацию и цель. Еще каких-то пять лет назад буквально каждый корабль был на счету, а теперь их сотни. Прав был Нечаев, когда говорил о передышке, которую я предоставил со своим выводком арахна. Иначе здесь бы происходило то же самое, что и во фронтире.
Долго наше пребывание у Сатурна не продлилось. «Пересвет» дозаправился и присоединился к другой группе кораблей, которые направлялись за пределы гравитационного пузыря, а точнее, к гиперпространственным воротам на границе этого пузыря. И снова потянулись дни с периодами разгона и свободного движения, а на четвертую неделю мы приблизились к створкам гиперпространственных врат, одиноко висящих в пустоте. Полчаса согласований с диспетчером врат – и вот уже фрегат ныряет в развернувшуюся воронку.
– Михаил Валерьевич, рад был с вами познакомиться. – Климов вновь жал мне руку в шлюзе, как и тогда, при первой встрече. – Удачи, – произнес он напоследок, и нас отсекла закрывшаяся створка.
Не задерживаясь, я сноровисто влетел внутрь челнока, занял кресло пилота и запустил системы корабля.
– Челнок, бортовой номер, – я на мгновение замолк, чтобы взглянуть на идентификатор, – три два семь три, запрашивает разрешение на отстыковку.
– Челнок три два семь три, – через пару секунд раздался голос диспетчера «Пересвета», – отстыковку разрешаю. Счастливого пути.