Стань моим чудом. Вопреки
Шрифт:
– У Вас есть какие-то конкретные предложения, Никита? – с усмешкой поинтересовался Рейнер. – Если нет, тогда придется работать по моему плану.
– Да чего там изучать-то? – послышались несмелые голоса других студентов. – Все ж и так ясно.
Кирилл вновь улыбнулся.
– В таком случае на контрольной ни у кого не возникнет никаких затруднений, и мы быстро сможем перейти к следующей теме.
На унылых лицах студентов мелькнуло выражение обреченности. Спорить больше никто не стал: все понимали бесперспективность данных действий.
– Я
Стало тихо. Кирилл вглядывался в растерянные лица, удивляясь, что не испытывает привычного раздражения. И изо всех сил старался не смотреть в ту сторону, где сидела Катя. В том, что ей было что сказать, он не сомневался. Ее высказывания напоминали глоток свежего воздуха, внезапно пробивающийся в душное помещение. Мужчина был почти уверен, что сейчас девушка сосредоточенно обдумывает поставленный вопрос, скорее всего, единственная из всей группы.
Молчание затянулось, а потом с задних рядов раздался чей-то негромкий смешок:
– Пусть Катя Сташенко скажет. Она же точно знает, что там их связывало.
Тон Кириллу не понравился, тем более что даже короткий взгляд на девушку позволил понять: она расстроена. Одногруппники цепляли ее нередко, причину чего он понять не мог. Хотя… Катя так сильно отличалась от всех остальных, что не заметить это было невозможно. Как и нельзя было не обратить внимания на глубину мыслей, разительно выделяющихся на фоне прочих.
Мужчина ободряюще улыбнулся, остановившись перед ее столом. Во всем облике девушки сквозила неуверенность, говорить она явно не хотела.
– Катя, смелее. Отвечайте на вопрос, если Вам есть, что сказать.
Она торопливо поднялась, почти впиваясь в него глазами. Ища в них поддержку.
– Печорин – гротескное изображение Онегина. Человек, в которого превратился герой Пушкина после того, как вытащил на свет все темные стороны своей натуры.
Кирилл растерялся. Версия девушки была неожиданной даже для него. Особенно для него, ведь с большей частью критической литературы по произведениям он был знаком. Однако подобную точку зрения слышал впервые.
– Вы сами это придумали? Или прочитали где-то?
Катя пожала плечами.
– Я не знаю. Возможно, читала о чем-то таком. Но для меня это очевидно. Точно также, как Вера – искаженный образ Татьяны. То, что с ней стало, – неизбежное следствие совершенных ошибок.
Сидящий сзади нее парень многозначительно хмыкнул.
– Кать, только тебе такое могло прийти в голову. Это же обычное явление, особенно в наше время. А Татьяна – глупая женщина, добровольно отказавшаяся от своего счастья.
Девушка развернулась к говорящему.
– Было
Кто-то присвистнул.
– Катюха, ты сама-то веришь в этот бред? За свое счастье надо бороться. Устранять любые препятствия.
– Даже если это препятствие – другой человек? – тихо уточнила Катя.
– Конечно. Разница какая? Если препятствие – значит, убрать.
Группа оживилась. Разговор принял совершенно неожиданный оборот, однако активность студентов Кирилла не радовала. Что-то было не так, но что именно, он понял слишком поздно, когда услышал хлесткую, отрывистую фразу, брошенную Глебом Леговицким – местным мажором. Обычно тот предпочитал молчать, находясь мыслями довольно далеко от общих рассуждений. Но сейчас, почти полностью выпрямившись за столом, он буквально выплюнул в сторону Кати:
– Ты опоздала родиться, детка. Сейчас такие взгляды уже не модны. Как и все остальное. И твоя девственность, сберегаемая для мужа, станет для него уж никак не подарком. Скорее, наоборот.
В аудитории повисла тишина. Чей-то сдавленный смешок резко оборвался. Девушка дернулась, словно от удара. Сначала побледнела, но бледное лицо тут же сделалось пунцовым. Спустя мгновенье она зажала рот ладонью и бросилась вон из кабинета.
Кирилл задержал дыхание, пытаясь усмирить рвущуюся наружу ярость. Он и сам не знал, чего хотелось больше: сорваться следом за ней или размазать по стенке этого умника. Хотя права ни на одно, ни на другое у него не было, отчего сделалось совсем тошно. Развернувшись к Глебу, мужчина проговорил:
– Довести женщину до слез допустимо в единственном случае: если это слезы счастья. Иначе ничтожен и жалок тот, кто стал причиной такого ее состояния.
Не выдержав жесткого взгляда преподавателя, парень отвернулся.
– Я всего лишь пошутил…
– Не думаю, что такая шутка кому-то добавила веселья. И уж явно не стала свидетельством твоего ума.
– Да он просто злится, что Катюша отказалась с ним встречаться! – выдала Катина соседка по столу, не обращая внимания на возмущение Глеба. – Это же все знают.
Кирилл нахмурился еще больше. Невинное рассуждение о литературе неожиданно вылилось в серьезную проблему.
– Вряд ли эту тему стоит выносить на всеобщее обозрение, Марина. Особенно если речь идет о Вашей подруге.
Девушка смутилась, кажется, даже расстроилась. Поинтересовалась осторожно:
– Можно мне уйти? Я поищу Катю.
Он кивнул и обратился к остальным:
– На сегодня все свободны. К следующей встрече подготовьте письменный ответ на поставленный вопрос. И учтите: в этот раз поблажек не будет никому. Не напишите, можете считать, что зачет вы завалили.