Станция на горизонте
Шрифт:
— При всех обстоятельствах?
— Странный вы человек. Разумеется, при всех обстоятельствах. Очень мило с вашей стороны, Льевен, что вы перенимаете обязательства там, где их нет. Однажды, когда мы с вами были значительно моложе, то в романтическом настроении не по возрасту рано постигли некую истину и обещали друг другу никогда не позволять женщинам становиться между нами. Думаю, это была здоровая идея. Так зачем мы вообще говорим на эту тему?
Льевен облегченно вздохнул и неожиданно сказал:
— Эта каналья…
Кай рассмеялся.
— За что вы ее так?
— Это запутанная история.
— Женщины ее типа затевают всегда только запутанные истории.
— Я могу понять, когда они
— Вынужден развеять одну вашу иллюзию: все происходящее между вами — это пока еще ДО. Вы не могли охватить взглядом все в целом. Для меня эта история более обозрима — она стала, безусловно, забавной. Скажу совсем кратко: Мод Филби усматривает свою личную славу в том, чтобы чемпионат Европы на самом деле разыгрывался ради нее. В эту игру, естественно, брошено еще многое — возможность блеснуть красотой, изяществом, индивидуальностью, даже человечностью, иначе все осталось бы глупой затеей, о которой и говорить не стоит. Но то, как все это сплетено воедино, особенно теперь, это, — извините, Льевен, — уже неплохой результат. Теперь, когда вы сами в это вовлечены, даже отличный результат.
Льевен не все понял, но все-таки уловил, что его победа над Мод Филби, пожалуй, не такая уж полная, у него даже закралось подозрение, что, возможно, это и не победа вовсе, а, скорее, ловушка.
Это, правда, его огорчило; однако свойственное ему хладнокровное восприятие жизни быстро восстановилось благодаря утешительному аргументу: кое-что он все-таки поимел.
Досада на причиненную ему несправедливость — ибо он мог получить то же самое с меньшими волнениями, — тем не менее сделала его словоохотливым. Если бы эта Филби не водила его за нос, ему бы никогда не пришло в голову завести этот разговор с Каем. Чтобы оправдаться, он говорил чистосердечно и готов был все рассказать.
— Вы полагаете, она хотела нас поссорить? Несколько дней назад она мне рассказала, — да нет, неправда, в сущности, она ничего мне не рассказала. У нас с ней сложились как бы доверительные отношения, и тогда она очень ловко дала мне понять, что вы ею очень даже интересуетесь. Как она это сделала, я уже не помню. Во всяком случае, сделала так убедительно, что я счел необходимым с вами поговорить.
— Это единственный пункт, который она, по-видимому, не приняла в расчет, — сказал Кай.
— Почему?
— Потому что тогда ее цель полетела бы к черту. Она хотела втравить вас в гонку, так же как Мэрфи и меня. Три тайных соперника, из них двое явных, — увлекательная штука, завидный фокус, чтобы получить максимум удовольствия от гонки. Она ведь очень искушена во флирте, это вы должны признать…
— А я-то каков, — Льевен покачал головой, — почему я не догадался…
— Не отчаивайтесь, — насмешливо произнес Кай, — гонка еще впереди.
Льевен был потрясен собственной недогадливостью. Поначалу он так хорошо все рассчитал и дело пошло в точности по плану. Момент слабости, который, как он знал из собственной практики, однажды непременно наступает у каждой женщины, у Мод Филби наступил, когда уехал Кай. К сожалению, это был всего лишь момент, а этого Льевен не учел. Как друг Кая он оказался для мисс Филби пикантным эпизодом. Поскольку предыстории он не знал, то истолковал ее поведение совершенно иначе. Вместо того чтобы довольствоваться скромной ролью, он увлекся, и между тем как его неверная добыча уже снова играла, был настолько глуп, чтобы засчитывать в свою пользу то, что предназначалось отнюдь не ему. Ссылка на Кая, которую сделала Мод Филби, показалась ему таким явным доказательством ее прочной привязанности к нему, что он только поэтому и затеял это смехотворное объяснение с Каем. Так получается, когда человек переступает через свои испытанные принципы и позволяет увлечь себя в страну
Теперь он лучился порядочностью и доставил Каю истинное удовольствие, когда стал подробно излагать, как он намерен выпутаться.
Кай его перебил.
— Вы становитесь прямо-таки воинственным. Чем вы так оскорблены?
Льевен пустился многословно объяснять, что он ни чуточки не оскорблен.
— Тогда я отнесся бы к этому так, как раньше всегда делали вы.
Льевен умолк. Вот что было самое неприятное: он потерял бдительность и ненароком влюбился. Не то чтобы по уши, но достаточно сильно, дабы при таких открытиях потерять покой.
— Это будет самая оригинальная гонка из всех, в каких я когда-либо участвовал, — продолжал Кай. — Вы должны признать, что такая психологическая перчинка значительно усиливает интерес.
Льевен кивнул.
— К сожалению…
— Мэрфи показался мне сегодня прямо ледяным.
— Это я прекрасно понимаю. Ведь она ему чего только не наплела!
— Он наверняка будет с нею согласен. У него есть явный шанс: гонка ради Мод Филби. Понимать сие как изыск — для этого он недостаточно декадентен, однако если ситуация принимает вид спорта, американцы находят нечто подобное вполне all right. У этих людей завидное отношение к затруднительным вещам. Они практичны, это надо признать.
Льевен с мрачным видом занимался своей сигарой. На лице у него затрепетала мысль и в конце концов проложила себе дорогу:
— Я считаю, что со мной она вела себя совершенно неприлично.
Кай больше не мог сдерживать душивший его смех. Льевен смотрел на него с удивлением. Это лишь усилило хохот Кая. Он находил, что Льевен просто неподражаем, так четко разделяя свое поведение и чужое, причем ему даже не приходило в голову, что Филби лишь применила к нему те средства, какие он привык неизменно применять сам. Просто она его опередила. Он все еще чувствовал себя неуютно и потому переменил тему.
— Когда вы собираетесь начать тренировки, Кай?
— Завтра.
— Мэрфи будет безжалостным противником.
— Особенно, если эта Филби привела его в такое отчаяние.
— В этом вас могут убедить хотя бы четыре машины его марки, заявленные в гонке.
Кай проникся необычайной симпатией к Мод Филби. Она потрясающе ловко использовала его отсутствие. Комбинация была безупречна, и все подготовлено блестяще. Пожалуй, она достойна затеянного блефа. Он горел желанием с ней встретиться, особенно из-за их последнего свидания, которое все же оказалось для нее несколько неприятным. Но решил спуску ей не давать.
Льевен достал из кармана какие-то бумаги.
— Второй водитель у вас по-прежнему Фиола?
Кай кивнул.
— Я ему обещал. Он очень для этого подходит. Прекрасно знает трассу.
— Ладно. Мы наметили такой порядок: сначала Хольштейн пытается сразу же вырваться вперед и задает убийственный темп. Если он дойдет до четвертого круга, этого будет достаточно. Он должен, по возможности, в первых двух кругах разбить группу гонщиков, чтобы мы могли прорваться и выйти из зоны столкновений. Машины более слабых марок при таком темпе быстро сойдут с дистанции. Хольштейн лидирует в первых двух кругах, мы с вами следуем за ним в общей массе, стараясь не отставать. В третьем круге мы со своими машинами догоняем Хольштейна и проносимся мимо него, а он может дать себе небольшую передышку и остаться в резерве. Дальше веду я, вы идете вплотную за мной. В четвертом круге вы меня обгоняете и атакуете тех, кто впереди.